Кто же? Торби с огорчением подумал, что все его друзья одного с ним возраста и так же, как и он, мало что могут сделать. Он не знал, где ночует большинство из них, и уж конечно не мог рыскать по округе днем, чтобы встретиться с кем-нибудь. Что же касается тех немногих, что жили вместе с родителями и адреса которых он знал, то, во-первых, им вряд ли можно доверять, а во-вторых, их родичи сразу же побегут в полицию. В большинстве своем законопослушные граждане из тех, что были ему ровней, старались не лезть не в свое дело и не ссориться с властями.
Придется обратиться к друзьям отца.
Их он повычеркивал почти так же быстро. О большинстве этих людей он не мог сказать наверняка, близкие это друзья или просто знакомые. Единственный человек, до которого можно добраться и который сумеет помочь,— мамаша Шаум. Как-то раз она приютила Торби и Баслима, когда их выкурили газом из подземелья, и у нее всегда находилось для Торби доброе слово и холодное питье.
Приближался рассвет, и мальчик тронулся в путь.
Мамаша Шаум содержала пивную и гостиницу в дальнем конце улицы Радости, прямо напротив ворот порта, через которые звездолетчики выходили в город. Спустя полчаса, миновав немало крыш, пару раз спустившись в темные дворы и один раз перебежав через освещенную улицу, Торби оказался возле ее заведения. Он не осмелился войти прямо в дверь: его увидело бы слишком много народу, и Шаум была бы вынуждена вызвать патруль. Он подумал было о черном ходе и присел на корточки между двумя мусорными баками, присматриваясь, но потом рассудил, что, судя по голосам, на кухне битком народу.
Но когда он добрался до крыши, почти рассвело. Он все-таки отыскал чердачный люк, но ни открыть его, ни сломать голыми руками оказалось невозможно. Торби посмотрел во двор, рассчитывая спуститься вниз и, плюнув на все, проникнуть в дом с черного хода. Солнце почти взошло, и надо было спрятаться любой ценой. Заглянув за край крыши, он заметил вентиляционные отверстия — по одному с каждой стороны чердака. Они были едва ли шире его плеч, но вели в дом. Их проемы были забраны деревянными ставнями, но после нескольких неудачных попыток ему все же удалось выбить одну из них. Босыми ногами Торби ступил на край проема и скользнул внутрь. Он влез по пояс, но набедренная повязка зацепилась за острые обломки ставни и не дала ему пролезть дальше. Ноги оказались внутри, а руки, грудь и голова — снаружи. Он был не в силах пошевелиться, а небо делалось все светлее и светлее.
Мальчик рванулся что было сил, и повязка порвалась. Он провалился вниз, ударившись головой и едва не потеряв сознание. Он замер и перевел дух, а затем кое-как приладил ставню на место. Конечно, она теперь не задержит всяких вредных зверьков, но снизу, с расстояния в четыре этажа, может обмануть глаз. Только теперь до него дошло, что он чуть не свалился с высоты этих четырех этажей.
Крыша была такая низкая, что по чердаку можно было передвигаться только ползком. Торби лихорадочно обшарил его в поисках люка. Первая попытка не увенчалась успехом, и мальчик даже засомневался, есть ли он здесь вообще. Торби знал, что в домах должен быть лаз на чердак, но вообще-то устройство домов было ему неизвестно, поскольку Торби не часто доводилось в них бывать.
Он смог отыскать лаз только когда солнечные лучи пробились через вентиляционные отверстия и осветили чердак. Лаз оказался с противоположной стороны, ближе к улице.
И он был заперт снизу.
Но крышка оказалась не такой прочной, как ставня. Торби осмотрелся, нашел тяжелый прут, брошенный здесь каким-то строителем, и стал долбить им дерево. В конце концов он выбил сучок, отложил прут в сторону и заглянул в отверстие.
Под ним была комната; Торби разглядел кровать, на которой лежал человек.
Он решил, что большей удачи и быть не может. Ему предстоит иметь дело только с одним человеком, и он уговорит его найти мамашу Шаум, не поднимая тревоги. Он перестал наблюдать, сунул в отверстие палец и нащупал запор, потом ногтем отодвинул защелку и бесшумно поднял крышку.
Человек на кровати даже не шевельнулся.
Торби спустился в люк, уцепившись пальцами за его края, потом прыгнул и сжался в комок, стараясь не шуметь. Человек уже сидел на постели, нацелив на мальчика пистолет.