Я проглотил эту шпильку — он ведь все же был болен.
— Слушай, Пат, учти, что комбинация исключительно сложная. Мать собирается во что бы то ни стало настоять на своем, а па так разозлился, что я удивляюсь, как это он удержался и не выдал мистеру Говарду пару хороших оплеух.
— С ма я справлюсь, с па — тоже. А Говарду лучше вообще не соваться в это дело. Валяй сматывайся. Гони их сюда, а потом исчезни.
— Ладно, — произнес я смущенно, — хм… слушай, Пат, я тебе очень благодарен.
Он посмотрел на меня, и его губы скривились в усмешке.
— Думаешь, я ради тебя стараюсь?
— Ну, я думал…
— А ты думать-то не умеешь… Я же все эти дни ничем, кроме этого, не занимался. Если мне предстоит оставаться калекой, то уж не воображаешь ли ты, что я собираюсь провести всю жизнь в каком-нибудь инвалидном доме? Или тут рядом с ма, которая будет дрожать надо мной, и с па, которому придется рассчитывать каждый пенни, и с девчонками, которым тошно на меня смотреть? Нет уж, такое не для Патрика! Если мне выпал этакий жребий, то я хочу иметь все самое лучшее… Сиделок, что будут вскакивать, как только я пошевелю пальцем; танцовщиц, чтоб плясали да ублажали меня… И тебе надлежит позаботиться, чтоб ФППИ платил за это. Мы можем выполнять условия контракта, и мы будем их выполнять! О, я знаю, у тебя вовсе нет охоты лететь, но уж теперь хочешь не хочешь, а придется.
— Это я-то не хочу?! У тебя все в котелке перемешалось! Ты меня обошел по кривой! Ты…
— Ладно. Забудь. Вижу, ты так и рвешься в бой. — Он вытянул руку, ткнул меня пальцем под ребро, а потом улыбнулся до ушей. — Значит, мы оба полетим. Ты потащишь меня на себе всю дорогу, ни на шаг не отойдешь. А теперь исчезни и принимайся за дело.
Я уехал ровно через два дня. Когда Пат обрушил на ма свои рвущие душу аргументы, она даже сопротивляться не стала. Раз для того чтобы добыть денег ее болящему дитяти на необходимое ему лечение и все прочее, надо отправить меня в космос, что ж, это, конечно, ужасно, но ничего не поделаешь. Она сказала мне, что ее сердце разрывается из-за моего отъезда, но я-то понимал, что она не так уж и огорчена. А вот я огорчался и еще как… ибо меня грызло любопытство, каков был бы расклад, если б на месте Пата оказался я. Неужели ма отправила бы Пата так же легко, как меня, ради того, чтоб я получил все, чего мне захочется? А потом я решил не ломать из-за этого голову; видно, родители сами не знают, есть ли у них любимчики… не знают даже в том случае, если таковые бесспорно существуют.
Перед самым моим отъездом па вызвал меня для мужского разговора наедине. Он долго откашливался и заикался, и рассыпался в извинениях, что не смог обсудить со мной эти вещи гораздо раньше, и казался куда более смущенным, чем я сам, а уж я-то чувствовал себя жутко неловко. Когда же па окончательно запутался, я намекнул ему, что в одном из наших школьных курсов освещались почти все проблемы, о которых он пытался мне поведать. (Я даже словечка не проронил, что этим курсом было просто половое созревание.) Па тут же просветлел и радостно сказал:
— Ладно, сынок. Твоя мать и я всегда старались научить тебя тому, что такое хорошо и что такое плохо. Помни только, что ты Барлетт, и тогда вряд ли наделаешь много ошибок. Что же касается этой конкретной проблемы, то всегда спрашивай себя, того ли сорта эта девица и испытаешь ли ты чувство гордости, если приведешь ее домой и познакомишь со своей матерью; меня такое поведение вполне удовлетворит.
Я пообещал; мне пришло в голову, что вряд ли у меня будут большие шансы попасть в дурную компанию, особенно если учесть, что психологи чуть ли не потрошили каждого, кто собирался принять участие в проекте «Lebensraum». Так что была почти полная гарантия, что в наш бочонок ни одного гнилого яблока не попадет.
Когда я вижу, насколько наивны родители, я всегда удивляюсь, как это человеческому роду удается воспроизводить себя. Тем не менее все вышло очень трогательно, и я высоко оценил те усилия, которые затратил па, чтобы вправить мне мозги; па всегда был хорошим парнем и всегда хотел, чтобы было как лучше.
Я назначил Моди прощальное свидание, но его трудно было назвать особо удачным: мы провели его у постели Пата. Она поцеловала меня на прощание — по просьбе самого Пата… а, да ладно, что уж там!
Глава VI
Космический ракетный корабль «Льюис и Кларк»