А для меня это та же Планетарная Лига, тем более что в свое время считалось, будто она тоже исключала возникновение войн. Интересно, а что им удалось изменить, кроме названия?
Половины доходящих до нас новостей я вообще не понимаю. Кэтлин, например, сказала мне, что ее класс объединил все свои «уравнители», чтобы купить в подарок своей школе «Фэрди» в честь окончания обучения, и что они собираются «запузырить» его в первый раз на приуроченных к этому дню игрищах, с которых ей предстоит тут же за ним смотаться, поскольку она отвечает за его сохранность. Это известие я получил в свою последнюю вахту. Хотел бы я знать, что такое «Фэрди» и почему бы этому «Фэрди» не остаться там, где он был раньше?
Не понимаю я и новостей из области техники и технологии, о которых нам сообщают. Не понимаю, но по крайней мере, я знаю, почему не понимаю, а кроме того, на борту всегда можно найти кого-то, кто в этом деле сечет. Релятивисты прямо балдеют от тех вещей, о которых нас извещают и которые носят столь узко специальный характер, что их приходится транслировать повторно и подтверждать правильность текста, прежде чем отдавать «потребителям». А Джанет Мейерс в это время торчит за нашими спинами и дожидается, чтобы стащить кассету с мага чуть ли не до того, как перестанут крутиться бобины. Мистер О’Тул тоже волнуется, но это находит выражение только в том, что кончик носа у него делается ярко-красным. Доктор Бэбкок никакого волнения не обнаруживает, хотя и он два раза подряд опаздывал к столу, после того как я сделал для него копию монографии под названием «Самнер о некоторых аспектах несущественности». Потом мне довелось отправлять в ФППИ то, что написал доктор Бэбкок об этой монографии. Ответ был нашпигован совершенно несъедобной математикой, но я уловил, что доктор Бэбкок весьма вежливо дал понять профессору Самнеру, что тот — осел.
Джанет Мейерс попыталась объяснить мне, в чем тут дело, но я усвоил только то, что концепция мгновенности заставляет рассматривать физику с совершенно новых позиций.
— До сих пор, — сказала она мне, — мы все концентрировались на относительных свойствах континуума «пространство-время». Однако то, что делаете вы, мыслечитчики, превращает пространство-время во что-то несущественное. Без времени нет пространства; без пространства не может быть времени. Соответственно, без пространства-времени нет и законов сохранения энергии-массы. Господи! Да нет вообще ничего! Из-за этого кое-кто из стариков просто спятил. Только теперь мы начинаем понимать ту роль, которую вы, мыслечитчики, вероятно, сыграете в физике — я говорю, разумеется, о новой физике; ведь в этой науке сейчас все меняется.
У меня и со старой-то физикой были нелады; а попытка усвоить новую вызывала головную боль, как только я начинал думать о ней.
— А есть во всем этом практический смысл? — спросил я.
Она посмотрела на меня так, будто я нанес ей личное оскорбление.
— Физика не обязательно должна иметь практическое применение. Она просто есть.
— Ну, не знаю. Старая физика все-таки приносила пользу: возьми, к примеру, ракетный двигатель.
— Ах это!.. Это не физика, это просто техника.
Тон был такой, будто я сказал что-то неприличное.
Никогда мне не понять Джанет, и, в общем, наверное, хорошо, что она решила «быть мне только сестрой». При этом она объяснила, что не имеет ничего против того, что я моложе ее, но что ей будет трудно смотреть снизу вверх на человека, который не в состоянии решить в уме даже простенькое уравнение четвертой степени.
— …а жена просто обязана смотреть на своего мужа снизу вверх, ты согласен?
Сейчас мы набираем скорость при полутора g. «Пробуксовка» сводит каждый форсаж скорости и каждый период торможения к четырем месяцам корабельного времени, хотя сами «прыжки» стали длиннее. В периоды форсажа я вешу двести двадцать фунтов, и приходится носить специальный корсет, чтоб защитить позвоночник, но, в общем, пятидесятипроцентная добавка к весу переносится без особого труда и может быть даже полезна, так как на корабле всегда легко отыскать отговорку, чтобы не заниматься физкультурой.
ФППИ больше не пользуется наркотиками для того, чтобы поддерживать контакты между телепарами в пиковые периоды, что наверняка доставило бы удовольствие доктору Деверо, который их решительно не одобрял. Теперь наши телепартнеры работают только под влиянием гипноза и внушения; иначе нам с ними никак не встретиться. Кэтлин удалось только таким путем преодолеть последний пик, но я полагаю, что в масштабе флота мы неизбежно будем терять все новые и новые телепары, если на Земле не удастся подобрать нам новых партнеров уже из третьего поколения. Не знаю, что стало бы с моей связью, если бы не Кэтлин. Надо думать, контакт с Землей оборвался бы. «Нинья» и «Генри Гудзон» сейчас имеют всего по две действующие телепары, а у остальных четырех кораблей, еще поддерживающих контакт с Землей, дела обстоят вряд ли лучше. Мы, пожалуй, самые благополучные, хотя почти не получаем новостей с других кораблей — мисс Гамма выпала из контакта со своими сестрами, а может быть, потеряла их навсегда: «Санта-Мария» числится пропавшей без вести, а «Марко Поло» — всего лишь как потерявший контакт, так как связь с ним нарушилась во время подхода к пику скорости, а стало быть, она не сможет наладиться еще несколько гринвичских лет.