Глубокий вдох спас меня: он принес с собой небесный аромат. Тысячи и тысячи марсиан стояли вплотную друг к другу и пахли так, будто кто-то уронил и разбил целый ящик «Страстей Джунглей». Убеждение, что я чувствую именно этот запах, было столь сильным, что мне непроизвольно захотелось оглянуться и проверить, следует ли за мной Пенни. Я даже почувствовал ладонью теплоту ее рукопожатия.
Хромая, я двинулся вниз по проходу, стараясь делать это с той скоростью, с которой марсиане движутся на своей планете. Толпа позади меня смыкалась. Время от времени кто-нибудь из детей выскакивал из-за спин взрослых и начинал играть передо мной. Под «детьми» я понимаю марсиан, недавно произведших деление, чьи вес и высота достигают чуть более половины веса и высоты взрослых. Они никогда не появляются вне пределов дома, и потому люди склонны вообще забывать, что на свете существуют маленькие марсиане. Должно пройти примерно пять лет после деления, чтобы они вновь достигли своих настоящих размеров, полностью восстановили мозг и память. В продолжение этой перемены марсианин полный дебил, пытающийся стать просто умственно отсталым. Рекомбинация генов, происходящая во время слияния, а также последующее деление и восстановление организма надолго выводят его из строя. На одной из катушек Бонфорта была записана лекция на эту тему, сопровождаемая не очень качественными любительскими стереоснимками.
Дети марсиан — настоящие веселые идиоты, на которых не распространяется понятие пристойности и все с этим связанное. Но зато их очень любят.
Двое малышей абсолютно одинакового, наименьшего из возможных, размера, совершенно друг от друга неотличимые, выскочили и замерли прямо передо мной, ну точь-в-точь как глупые щенки посреди уличного движения. Я должен был либо остановиться, либо опрокинуть их.
Пришлось остановиться. Они придвинулись ближе, полностью закрыв мне путь, и встали, ощупывая друг друга псевдоконечностями. Я не мог понять, что им нужно. Потом они цепко ухватились за мою одежду и запустили свои лепешкообразные лапки мне в карманы.
Толпа окружала нас столь плотно, что нечего было и думать обойти младенцев. Мой разум разрывался между двумя необходимостями. С одной стороны, они были так чертовски милы, что невольно хотелось поискать, не завалялось ли у меня для них какое-нибудь лакомство. Но еще важнее было сознание того, что церемония усыновления расписана по секундам, как балет. Если я не пойду дальше, то наверняка совершу против пристойности классический грех, некогда стоивший головы самому Кккахгралу Юному.
Но маленькие марсиане и не собирались освобождать путь. Один из них уже нашел мои часы.
Я глубоко вздохнул и чуть не задохнулся от переполнявшего воздух аромата. Была не была. Бьюсь об заклад, ритуал целования младенцев одинаков во всей Галактике, и он важнее даже марсианской пристойности. Я опустился на одно колено, почти сравнявшись с малышами ростом, и приласкал их.
Потом встал и осторожно сказал, исчерпав этим большую часть своего словарного запаса разговорного марсианского:
— Теперь все. Мне надо идти.
Малыши обхватили меня, но я мягко отодвинул их в сторону и пошел вниз между двух рядов марсиан, торопясь наверстать потерянное время и надеясь, что мое нарушение пристойности не достигло все же уровня смертельного оскорбления. Во всяком случае, ни один жезл не прожег дыру в моей спине.
Я дошел до склона, ведущего во внутренний дом, и двинулся вниз.
Эти три звездочки символизируют церемонию усыновления. Почему? Потому, что это семейное дело, касающееся только членов дома Кккахграла.
В самом деле: у мормона может быть очень близкий друг не мормон — но разве ради этой дружбы он пригласит его в храм Солт Лейк Сити? Никогда такого не было и не будет. Марсиане совершенно свободно посещают внешние дома друг друга, но каждый из них вхож во внутренний дом только своей собственной семьи. Даже их супруги не могут проникнуть туда. И у меня не больше прав говорить о деталях церемонии усыновления, чем у члена масонской ложи распространяться о сокровенных ритуалах за ее пределами. О, конечно, грубый набросок дать можно — в общих чертах церемонии в разных домах совпадают, так же, как они не отличаются и для разных кандидатов. Мой поручитель — Кккахррреш, старейший друг Бонфорта среди марсиан, встретил меня возле двери и остановил движением жезла. Я потребовал, чтобы при первой же ошибке он немедленно убил меня. Говоря по правде, я не узнал Ррреша, хотя и изучал его фотографии. Но это определенно должен был быть он, поскольку того требовал ритуал.