Убедившись, что я всегда был честен по отношению к Отечеству, Дому, Гражданским Правам и никогда не пропускал воскресную школу, марсиане позволили мне войти. Ррреш провел меня через все стадии церемонии.
Они спрашивали, я отвечал. Каждое слово, каждый жест были стилизованы, как в классической китайской пьесе, иначе у меня не осталось бы никаких шансов. В большинстве случаев я не понимал, о чем они спрашивают, а в половине случаев не понимал даже собственные ответы. Я просто вызубрил их вопросы и свои реакции на них. Тусклый свет, который предпочитают марсиане, отнюдь не облегчал мою долю. Приходилось двигаться ощупью, как кроту.
Однажды мне довелось играть вместе с Хоком Ментеллом, незадолго до его смерти, уже после того, как он совершенно оглох. Вот это был актер! Он даже не мог пользоваться слуховым аппаратом, поскольку у него отмер нерв. Временами ему удавалось читать реплики партнеров по губам, но это было возможно далеко не всегда. Поэтому Ментелл сам поставил пьесу и выверил ее по секундам. Я собственными глазами видел, как он получил реплику партнера, немного прошелся, развернулся и дал на эту не слышимую им фразу остроумный ответ — и все точно вовремя.
У меня был совершенно такой же случай. Я знал свою роль и просто играл ее. Если они что-то напутали, это их вина.
Полдюжины жезлов, все время направленных мне в спину и грудь, отнюдь не способствовали поднятию моего духа. Но я держался, убеждая себя, что марсиане не решатся сжечь меня за ошибку. В конце концов, я всего лишь бедное глупое человеческое существо, и они должны, как минимум, поставить мне проходной балл за старание. Но мне и самому в это не верилось.
Казалось, испытание длилось много дней, хотя на самом деле вся поминутно расписанная церемония занимает ровно одну девятую марсианских суток. Когда она наконец закончилась, мы приступили к ритуальной трапезе. Я не знаю, что нам подали, да, наверное, так оно и лучше. Во всяком случае, меня не отравили.
После того как старейшины произнесли речи, я сказал ответное слово, и мне дали имя и жезл. Я стал марсианином.
Как пользоваться жезлом, я не знал, а мое имя напоминало звуки, издаваемые протекающим краном. Но отныне оно стало моим официальным марсианским именем, а сам я сделался единокровным членом самой аристократической семьи планеты — ровно через пятьдесят два часа после того, как отчаявшаяся земная крыса потратила свой последний полуимпериал, чтобы купить выпивку незнакомцу в баре «Каса Маньяны».
Думаю, это еще раз доказывает, что никогда нельзя заговаривать с незнакомыми людьми.
Наружу я выбрался сразу, как только представилась такая возможность. Дак заранее подготовил речь, в которой убедительно доказывалась необходимость моего немедленного отъезда. И марсиане меня отпустили. Я нервничал, как гуляка, под утро выбирающийся из окна женского общежития, поскольку больше не было ритуала, который мне следовало соблюдать. А даже произвольное общественное поведение ограничивается определенными рамками, которых я не знал, и потому боялся сделать лишнее движение. Повторив свои извинения, я двинулся к выходу.
Ррреш и еще один старейшина вышли вместе со мной за пределы внутреннего дома, где мне представилась возможность поиграть еще с одной — а может быть, той же самой — парой младенцев.
Когда мы достигли внешних ворот, старейшины сказали по-английски «до свидания» и выпустили меня одного. Створки за спиной медленно закрылись, и мое сердце вознеслось ласточкой. Я поспешил вниз.
«Ролле» ждал на прежнем месте. Когда дверь отворилась, я с удивлением увидел, что в салоне сидит одна только Пенни. Не могу сказать, что это мне понравилось.
— Эй, Вихрастик, я сделал это!
— Я знала, что ты справишься.
Я шутовски отсалютовал жезлом и сказал, подчеркивая начальные звуки второго слога:
— Теперь зови меня Кккахджжеррр!
— Осторожнее с этой штукой! — сказала она, нервно указывая на жезл.
— Ты знаешь, как ею пользоваться? — спросил я, проскальзывая на переднее сиденье рядом с девушкой. После пережитого волнения наступила реакция, я чувствовал опустошенность, смешанную с весельем. Хотелось поскорее выпить пару стаканов и съесть толстый бифштекс, а потом не ложиться спать до получения отзывов на свой успех.
— Нет, но будь осторожен.
— Думаю, единственное, что можно сделать, — это нажать вот здесь…
Я так и сделал. В ветровом стекле появилась аккуратная дырка, примерно двух дюймов в диаметре, и машина сразу перестала быть герметичной. Пенни открыла рот от изумления.