Глава LXXIII
Джованни Джеронимо дель Туфо горько сожалел, что его помощь Кампанелле мала. Он может принести ему еду, от случая к случаю доставать книги, он с немалой опасностью для себя выносит рукописи Кампанеллы из тюрьмы и ищет путей, чтобы издать их. Но какая все это малость по сравнению с ужасом пожизненного заключения!
Молодой дель Туфо попробовал представить себе, что он приговорен к такому заключению. Не в Кастель Нуово. В собственном доме. Пусть кругом не будет тюремщиков. Лишь одно — невозможность выйти за пределы этих стен. От одной мысли об этом он стал задыхаться. Она непереносима. Но как помочь Кампанелле? Добиваться пересмотра приговора? На это уйдут годы. И нет надежд на успех. Итак, человек выдающийся, мыслитель замечательный, философ и поэт, приговорен к пожизненному заключению. Его окружает надежная стража. Его отделяют от мира каменные стены. Его держит там ненависть вице-короля. Приговор Святой Службы. Гнев папы. А что противостоит этим грозным силам? Сочувствие нескольких людей на свободе. Слава узника, становящаяся все более громкой. Но разве слава — сила? Требуется найти способ его освобождения.
Джованни дель Туфо размышлял долго, с кем-то, чьих имен история не сохранила, советовался. Наконец забрезжил свет. В тюремном замке содержался человек, о котором сказали: этот может помочь! Личность то была странная. Заключенный, он был лицом влиятельным. Камера его не запиралась. Еду он получал особую. То, что ему присылали с воли, надсмотрщики не проверяли. Вокруг него крутилось несколько арестантов на посылках. Иногда его вообще выпускали из тюрьмы. Поговаривали, что он обделывает деликатные дела для важных лиц, пользуясь связями с наемными убийцами — «брави» — и другими бандитами. Все это было подозрительно, но тюремная молва утверждала: «Он не предаст. Человек слова!»
Джованни дель Туфо устроили встречу с влиятельным арестантом. Держался тот с достоинством. О Кампанелле отозвался как о человеке великих странностей, но уважаемом. Возможность устроить ему побег обещал обдумать. Ему безразлично, кого вызволять из крепости — еретика, философа, поэта, хоть самого черта. Правила у него простые: сказано — сделано, за хорошую услугу — хорошая плата, за предательство — удар кинжалом предателю и месть его родне. А тюрьма, что ж, тюрьма на то и существует, чтобы убегать из нее. Он и сам бы убежал, дела удерживают…
Джованни Джеронимо дель Туфо рассказал Кампанелле о плане побега. В нем было много сомнительного, но мысль о свободе кружила голову, отказаться было выше сил, Кампанелла согласился рискнуть.
Дель Туфо должен был прийти к нему на свидание, условиться о последних подробностях, сообщить время побега, назвать надзирателя, который оставит незапертой двери камеры. Не пришел. Не было его и на следующий день. Испугался? Все оказалось куда хуже. Дель Туфо арестован! Он уже не посетитель Кастель Нуово, а заключенный. Неосторожность? Предательство? Этого Кампанелла так никогда и не узнал. Через некоторое время Джованни Джеронимо дель Туфо выпустили — у властей не было против него прямых улик, ничего, кроме смутного слуха. Того, кто обещал устроить побег, вообще не тронули. Задаток, данный ему, пропал. Такие задатки не возвращают. Скоро и сам влиятельный заключенный исчез из Кастель Нуово — освободили его или позволили ему бежать, кто знает.
Кампанелле было мучительно думать, что из-за него кто-то пострадал. Несколько недель, которые пришлось провести в тюрьме Джованни Джеронимо дель Туфо, невелика беда. Но тот, кто должен был встретить Кампанеллу за стенами тюрьмы, посадить его в лодку, вывезти из Неаполя, схвачен. Он ничего не сказал на допросе. Скорее всего, даже не знал имени Кампанеллы. Однако его судили. Приговор — каторга. Больше никаких попыток, которые могут навлечь опасность на знакомых и незнакомых! А так как побег без их помощи невозможен, надо отказаться от самой мысли о побеге. Свободу придется добывать иначе!
Кампанеллу в связи со слухом о побеге почему-то не допрашивали. Однако опять — ни бумаги, ни чернил, ни книг. Опять одиночка, камера в башне, откуда даже тюремного двора не видно. Только небо в узком окошке да ласточки. Нет для узника зрелища притягательнее, чем вольный полет птиц. И печальнее.