Однажды Кампанелла снова слышит приказ:
— Собирайся! Выходи!
Опять подъем по крутым ступеням темной лестницы. Стражникам приходится поддерживать Кампанеллу. Он едва идет. Наверху — обморочное головокружение от свежего воздуха. На сей раз узника не ведут по городу. Приказано внимания не привлекать. Его вталкивают в закрытую повозку и куда-то везут. Надежды и опасения переполняют душу Кампанеллы. Надежды, скорее всего, окажутся тщетными. Опасения, скорее всего, сбудутся. Кажется, сердце не выдержит.
И снова окрик:
— Выходи!
Кампанелла оглядывается. Он на внутреннем дворе Кастель Нуово. Все возвращается на круги своя! Он стоит во дворе, по которому его вели в застенок. Видит двери, через которые его увели на пытку. Свободные от работы заплечных дел мастера опять отдыхают в тени. Сейчас они лениво потянутся, встанут и пойдут заниматься делом. Только не это!
Однако его ждет нечто иное. Ему торжественно объявляют о милости, оказанной ему вице-королем. Место его заключения отныне — Кастель Нуово. Более того: ему дозволяется свободно ходить по всей крепости.
— Вас почти освободили, отец Томмазо! — благодушно говорит тюремщик, состарившийся здесь, который когда-то был снисходительнее других к странному узнику. — Надеюсь, вы не убежите!
Куда ему бежать! Он и ходит-то с трудом. Зато он может дышать воздухом, греться на солнце, разговаривать с людьми. Если вчера, сделав несколько шагов, он натыкался на стену камеры, теперь он может прогуливаться от одной крепостной стены до другой. Его почти освободили…
Глава LXXXI
Несколько ближайших лет жизнь Кампанеллы походила на перемежающуюся лихорадку. Он едва успел надышаться воздухом и отогреться на солнце в Кастель Нуово, как его по требованию Святой Службы снова вернули в Замок Святого Эльма. Опять подземная камера. Возвращение было ужасным. Кампанелле показалось, эта тюрьма станет его могилой. Через полтора года из подземной ямы Кампанеллу опять перевели в Кастель Нуово. Прошло почти двадцать лет, как Кампанеллу арестовали, а на воле все еще помнили о нем. Кто-то упорно хлопотал о нем и добился облегчения его участи. Правда, свободное хождение по крепости на сей раз не дозволялось. Старожилы крепости теперь не узнали Кампанеллу. Перед ними был живой мертвец с белым лицом и почти закрытыми глазами — смотреть на свет он не мог. Каждый шаг давался ему с трудом.
Кампанелла заново учился ходить и смотреть на свет. Гнал от себя сны, в которых все еще был в подземной тюрьме. Осторожно нащупывал ниточки старых, оборванных связей. Это оказалось трудно: несколько заключенных, которых он знал по первому пребыванию в Кастель Нуово, — давно сломленные, отчаявшиеся люди. И уже нет надзирателей, когда-то расположенных к нему. Все нужно начинать сначала.
А на воле тем временем шла своя жизнь, происходили перемены. Менялись вице-короли. К каждому из них Кампанелла обращался с прошениями о пересмотре дела. Иногда брезжила надежда. Потом и она оказывалась призрачной. Менялись не только вице-короли в Неаполе. Менялись папы в Риме. Климента VIII, при котором Кампанеллу заточили, на несколько недель сменил Лев XI, потом на долгие годы Павел V, это при нем Кампанелла провел в заключении шестнадцать лет, и, наконец папой стал Григорий XV.
Среди многих работ, написанных в заключении, у Кампанеллы был трактат, названный по первым строкам псалма «Вспомнят и обратятся…» В нем шла речь о путях и средствах обращения в христианство всех народов, исповедующих иные верования, об объединении их в одну семью. Кампанелла был искренне убежден: все разобщающее людей — зло, все объединяющее их — благо. А что может объединить лучше, чем единая христианская вера? Вот только понимал он ее по-своему. Ему скоро напомнили об этом те, кому надлежало толковать, какой должна быть вера.
Кампанелла посвятил свой трактат новому папе и переслал его вместе с другими сочинениями в Рим. Григорий XV читать эти бумаги не стал. Их передали кардиналу Роберто Беллармино. Кардинал — автор многих богословских сочинений — был главным ревнителем чистоты веры. Ему принадлежало решающее слово и в инквизиции и в цензуре. Это он был главной фигурой годы назад в процессе против Бруно. Это он направлял преследования Галилея. И к нему на отзыв попали труды Кампанеллы. Полагая себя великим церковным писателем, Беллармино терпеть не мог, когда кто-нибудь другой пробовал писать на подобные темы. Сочинение Кампанеллы он объявил не соответствующим учению святой церкви, а заодно напомнил, что и все прежние его труды признаны еретическими.