— «Когда ты выйдешь на войну против врага твоего и увидишь коней и колесницы и народа более, нежели у тебя, то не бойся их, ибо с тобою Господь… Господь Бог ваш идет с вами, чтобы сразиться за вас с врагами вашими и спасти вас». Брат Томмазо не называл имени врагов, но слушавшие его переглядывались и кивали головами — им не нужно было объяснять, к кому приложимы сии духоподъемные слова.
Пламенно проповедуя, Кампанелла старался блюсти осторожность — прямо не говорил, облекал поучения в таинственное обличье. Имеющий уши — услышит, имеющий разум — поймет. Он высказывал свои призывы словами Святого писания. Язык этот понятен и привычен и ему и тем, кто его слушал. Надо было только так понять, так произнести, так истолковать эти слова, чтобы они прозвучали проповедью восстания.
Прошло не много времени, как он начал проповедование свое, но уже был не одинок. Нашлись монахи из числа тех, которые последовали за ним и Дионисием, и стали напоминать пастве слова Завета, поднимающие на борьбу: «Плоды земли твоей и все труды твои будет есть народ, которого ты не знал; и ты будешь только притесняем и мучим во все дни… Пришелец, который среди тебя, будет возвышаться над тобою все выше и выше, а ты опускаться будешь ниже и ниже». Воистину это сказано о судьбе калабрийцев, о судьбе их земли, на которой господствуют чужаки-испанцы. «Будешь служить врагу твоему, которого пошлет на тебя Господь, в голоде, и жажде, и наготе и во всяком недостатке; он возложит на шею твою железное ярмо, так что измучит тебя. Пошлет на тебя Господь народ издалека, от края земли: как орел налетит народ, которого языка ты не разумеешь, народ наглый, который не уважит старца и не пощадит юноши; и будет он есть плод скота твоего и плод земли твоей, доколе не разорит тебя, так что не оставит тебе ни хлеба, ни вина, ни елея, ни плода волов твоих, ни плода овец твоих, доколе не погубит тебя; и будет теснить тебя во всех жилищах твоих, доколе во всей земле твоей не разрушит высоких и крепких стен твоих…»
Наглый народ, прибывший издалека, говорящий на непонятном языке, не уважающий стариков и теснящий юношей! Каждое из этих слов — об испанцах. Железное ярмо любой калабриец ощущал на своей шее. Любой знал, как отнимают хлеб, вино, плоды.
Из разных мест доносились до Кампанеллы и Дионисия вести о том, какой отзвук вызывают подобные проповеди. Но одних проповедей мало. К тому времени, когда калабрийцы созреют для решительных действий, им нужны союзники. От мысли о помощи государей, враждующих с Испанией, Кампанелла отказался. Дионисий прав. Нет у них возможности ни связаться с теми, ни убедить себя выслушать. Союзников следует искать поблизости. Но где? Об этом они толковали уже не вдвоем, а втроем.
Мавриций де Ринальдис, молодой человек из обедневшей дворянской семьи, горячая голова. Он пламенно ненавидел испанцев. Покровительствовал фуорушити и мог рассчитывать на их помощь. Искусно владел оружием, был неутомим на коне и пеший. Он страстно желал освобождения Калабрии. Де Ринальдис был удивительно красив: черные кудри, горящие глаза, открытый взгляд. Весь его облик выражал гордое бесстрашие. В своем поношенном колете он походил на гибкий и грозный боевой клинок в потертых ножнах. У Мавриция такие связи, о которых Кампанелла и Дионисий услышали с изумлением и даже ужасом. Турецкий флот крейсировал у берегов Южной Италии. Турки совершали высадки в Калабрии, грабили и захватывали людей в рабство. В церковных проповедях о них говорили как о посланцах антихриста. И с их лазутчиками Мавриций завязал знакомство! Но оказалось, у Мавриция не только горячая голова, он способен и на обдуманный расчет.
— Мне нет дела до того, во что верят турки и кому они молятся! Турки не клялись в любви к нам как своим братьям во Христе. По мне, испанцы, называющие себя христианами и грабящие других христиан, во сто крат хуже. Турки во вражде с испанцами. Враг моего врага — мой друг! Каждый из нас троих следует какому-нибудь мудрому девизу. Мой: Audentes fortuna juvat — «Смелым судьба помогает».
После долгих раздумий Кампанелла и Дионисий согласились, чтобы Мавриций продолжил переговоры с турками. Однако он ни в коем случае не должен их посвящать в планы заговора, касающиеся будущего Италии. Мавриций не сдержал улыбки. Его мудрые друзья удивительно простодушны. Неужели тех, кто командует турецким флотом, занимает, какое правление намереваются установить заговорщики на юге Италии? Уж не мнят ли Кампанелла и Дионисий, что он станет рассказывать турецкому адмиралу, командующему флотом, сколь справедливую республику намерены учредить его друзья? От турков требуется одно — военная помощь! Пушки их кораблей и угроза высадки на берег отвлекут и скуют испанские гарнизоны. Но за такую помощь надо платить.