Можно подумать, что эти авторы, питая отвращение к человеческому облику, вознамерились создать нечто новое по своему вкусу. Впрочем, будем к ним справедливы: хотя подчас они и лишают нас ноги, руки, головы или еще какой-нибудь пустячной части тела, зато с такой же щедростью наделяют тем, чего нам прежде недоставало. Особенно тороват на этот счет Симон Майоль: хотя он и упразднил у одних голову, зато других наградил хвостами. Он утверждает, будто в его время, то есть лет сто тому назад {10}, у многих англичан были хвосты. Вот его собственные слова: "В Англии есть семьи с хвостами - эта кара ниспослана им за то, что они оскорбили монаха-августинца, который был отправлен к ним святым Григорием и проповедовал в Дорсетшире. Англичане пришили к его одежде хвосты различных животных, но вскоре такие же хвосты выросли у них самих и теперь передаются из поколения в поколение". Разумеется, почтенный автор написал так не без основания: и поныне многие англичане прикрепляют хвосты к парикам, в знак древности своего рода, я полагаю, а еще, вероятно, как символ тех хвостов, которыми они были наделены прежде.
Видишь, друг мой, каких только небылиц не наплели философы прошлого. Судя по всему, европейские сочинители считают себя вправе утверждать все, что им заблагорассудится. Один из них, весьма остроумный писатель {Фонтенель {11}.}, открыто заявил, что, поддержи его хотя бы шесть философов, он взял бы на себя труд убедить читателя в том, что солнце вовсе не служит источником света и тепла.
Прощай.
Письмо XVII
[О нынешней войне между Францией и Англией и нелепых поводах, к ней
приведших.]
Лянь Чи Альтанчжи - Фум Хоуму,
первому президенту китайской Академии церемоний в Пекине.
Если бы азиатский политический деятель прочел все договоры о мире, которые последние сто лет чуть не ежегодно заключаются в Европе, он, пожалуй, крайне изумился бы тому, что христианские правители умудряются все же враждовать друг с другом. Статьи этих договоров составлены весьма тщательно и утверждаются с величайшей торжественностью! Обе стороны клянутся неукоснительно соблюдать все условия соглашения, и кажется, будто наступило полное примирение и воцарилась искренняя дружба.
Но, невзирая на все эти договоры, народы Европы почти беспрерывно воюют друг с другом. Нарушить соглашение, принятое по всем правилам, очень легко, причем виноватой не бывает ни та, ни другая сторона. Сначала кто-то из них, например, нечаянно нарушает незначительное условие соглашения, в ответ бывший соперник тоже совершает мелкое нарушение, но уже преднамеренно, что в свой черед влечет за собой более серьезный выпад противной стороны. И те и другие жалуются на нарушения и оскорбления, объявляется война, поражения чередуются с победами, а победы - с поражениями, гибнут двести или триста тысяч человек; устав от всего этого, противники останавливаются на том, с чего начали, и хладнокровно приступают к новым мирным переговорам.
Англичане и французы, по-видимому, почитают себя первыми среди европейских народов. Хотя их разделяет узкий морской пролив, нет характеров более несхожих. Будучи соседями, они привыкли бояться друг друга и восхищаться друг другом. Сейчас обе страны ведут разорительную войну {1}, взаимное ожесточение достигло предела, пролито много крови, а все потому, что одной стороне хочется носить больше мехов, нежели носит другая.
Поводом к войне послужили земли за тысячи миль отсюда: холодная, пустынная, неприветливая страна, принадлежащая народу, который владел ею с незапамятных времен. Дикие обитатели Канады почитают ее своей собственностью по праву долгого владения. Ведь они здесь безраздельно царили веками, не зная соперников и не ведая врагов, кроме хищных медведей да коварных тигров. Родные леса давали им все необходимое для жизни, и они умели наслаждаться тем, что имели. Так они могли бы жить вечно, если бы англичане не проведали, что Канада богата пушным зверем. С этого часа страна стала предметом их вожделений. Оказалось, что Англии крайне нужны меха: дамы принялись оторачивать мехом платья, а меховые муфты носили и щеголи, и щеголихи. Словом, выяснилось, что без мехов государственное благоденствие просто невозможно, и тогда англичане стали умолять короля подарить им не только канадскую землю, но и живущих на ней туземцев, дабы обеспечить Англию жизненно необходимым ей товаром.