«Ах ты басурманка, ах ты зараза!Пока ты тут хозяйкой гуляла в дому,натратила червонцев, напокупала газа,да я тебя поленом, да я тебя в тюрьму!»
Она под ним стонет, почти бездыханна,он на ней красуется, как на коне.«Нет, он не посмеет», – думает панна,но чует при этом, что посмеет вполне.
А он ее хлещет, никак не успокоится,поленом лупит, кнутом сечет…Черт его выдумал, того Януковича,а черта – Гоголь, а Гоголя – черт.
Вот так над Украйною они летят пулею,она задыхается, а он все про газ,и он до того уже замолотил Юлию,что стала красавица – не отвести глаз!
Предстала умученной, трагически бледною —козак же стал боровом, вся рожа в шерсти.Давно ли Украйна звала ее ведьмою —теперь же сочувствует и молит: «Пусти!»
Как много защитников у ней к октябрю-то!Теперь она нравится каждому хлыщу!Стоит Янукович брутальнее Брута.«Не отпущу, – говорит, – не отпущу!»
Нацелила нечисть глаза неживые,вылетела вся, сколько есть на земли.«Пошлите за Вием! Приведите Вия!» —послышалось всюду, и Вия привели.
Едва он явился – забегали, замекали,завыли вурдалаки, послышался гром.Вошел такой скромный, с опущенными веками —ничего личного, чисто Газпром.
Вгляделся в окрестную зловонную жижу,заставил Януковича мелко дрожать…Чуть веко приподнял… «Нет, – говорит, – не вижу.Не вижу оснований ее сажать.
Взглянув на это все незамыленным глазом,не вижу перемены в соседней стране.А если вас волнует ситуация с газом,то вы его получите по той же цене».
Потом он удалился, скромен, но грозен,и эхо повторило его слова.И ахнул Янукович, и грянулся оземь,а Юля оказалась во всем права.
«Да это я в шутку! Да это я для виду, мол», —шептал он, посрамленный, не чувствуя ног.Эх, Путин, Путин! Кто тебя выдумал?Точно не Гоголь. Гоголь бы не мог.
Обкаркались
20.10.2011
Бывший ливийский лидер Муамар Каддафи скончался в городе Сирт в результате ранений.
Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,Над старинными томами я склонялся в полусне,Грезам странным отдавался, – вдруг неясный звук раздался,Будто кто-то постучался – постучался в дверь ко мне.«Это, верно, – прошептал я, – гость в полночной тишине,Гость стучится в дверь ко мне».
В час ночной в дому семейном я сидел с моим портвейномВ настроении питейном, отдыхая от труда.Вдруг в порыве тиховейном черный ворон – звать Маккейном —Прилетел с шипеньем змейным вместо певчего дрозда.Он прокаркал: «Мистер Путин этой ночью духом смутен.Липкий страх, ежеминутен, отравил его года.Он за башнею Кутафьей, насмотревшись фотографий,Бредит участью Каддафьей – истребленьем без суда».
Я ответил: «Никогда!»
«То есть как?! – прокаркал ворон, увлекаясь разговором. —Был тиран, а нынче – вон он, от величья ни следа,Непреклонный и отважный, он погиб в трубе дренажной,Сдав дворец многоэтажный и родные города.И у вашего вельможи может выйти точно то же,Как ни лезет вон из кожи вся охранная орда».
Я воскликнул: «Никогда!»
Я сказал: «Владельца Баффи трудно сравнивать с КаддафиВ плане лиц и биографий, в плане пользы и вреда.Да, Каддафи был злодеем, но привержен был идеям,Ну а то, что мы имеем, разве помнит вкус стыда?Разве есть у их бригады хоть какие-либо взгляды,Кроме мысли, что айпады лучше Гейтсова винда?»
Ворон каркнул: «Никогда!»
Я сказал: «Ты знаешь, ворон, что назвать Каддафи воромМогут все, и даже хором, – тырил щедро, это да.Но зарплата у ливийца не могла остановиться,То есть вождь умел делиться, как сказал бы Джигурда!В самомнении обидном, свой народ считая быдлом,Он кормил его повидлом. Ну а эти господа?»
Ворон каркнул: «Никогда!»
Я сказал: «Пускай фуфло он, но по крайности не клоун.И льстецами расцелован сами знаете куда,Но чтоб он, как кум в бараке, появлялся на журфаке,Сотню «Наших» из клоаки привозя с собой туда,Сотню хрюш с единороссом с заготовленным вопросом,Как воспитанная чесом охамевшая звезда?!»
Ворон каркнул: «Никогда!»
Я сказал: «Представь, о птаха, что народ, не зная страха,Поднимается из праха, набухая, как елда,Низвергается дубиной на режим, вчера любимый,Всею дикостью глубинной – джип, «калаш» и борода —И свергает президента, сбросив маску импотента,За какой-то ун моменто, как сказал бы Фарада!»