Скоро у Кузьмы набралась целая пригоршня шишечек.
– Вы чем патроны снаряжаете? Картечью или пулями? – поинтересовался он, косясь на двуствольный самопал, отягощавший пояс Лени.
– И тем и другим. – Темнушник хмурился, стараясь отыскать в действиях Кузьмы какой-то подвох.
– Надо картечь заменить вот этими штуками. – Кузьма подбросил шишечки на ладони. – В патрон двенадцатого калибра должны войти.
– У меня двадцатый. – Чувствовалось, что вся эта затея очень не нравится Лене.
– Тогда два патрона нужно.
– Думаешь, у нас такого добра горы? Ты толком объясни, зачем все это нужно?
– При выстреле эти ерундовины разрушатся. – Кузьма сунул шишечку прямо под нос Лене. – Возникнут высокочастотные колебания. Для человеческого уха они недоступны, зато летучие мыши улавливают их на неимоверном расстоянии.
– Даже под землей? – недоверчиво переспросил Леня.
– Даже под землей. Если только наш туннель и их пещера хоть как-то сообщаются.
– Ты случайно не издеваешься надо мной? – Глаза Лени сузились.
– Как можно! Способ проверенный, – горячо заверил его Кузьма. – Если они на прежнем месте и не впали в спячку, то прилетят обязательно.
– Если, если… – передразнил его Леня. – Только не надейся, что я тебе пушку в руки дам.
– Да я ее и сам не взял бы!
Леня аккуратно разрядил патроны и заменил картечь шишечками, однако самолично стрелять не отважился, доверив эту сомнительную операцию самому пьяному из «волков».
– В к-кого ц-целиться? – взводя курки, поинтересовался тот.
– Да ни в кого, поганка! – прикрикнул на него Леня, занявший позицию за спиной Кузьмы. – В стену пали! Только чтоб рикошета не было.
– Не будет, – затыкая уши, заверил Кузьма.
В пустом туннеле, где даже хлопок в ладоши звучал, как удар гонга, выстрел из крупнокалиберного оружия был подобен взрыву. Некоторые темнушники даже на ногах не устояли, а уж уши заложило у всех.
В тем месте, где шишечки угодили в каменную стену, остались две влажные кляксы. Больше ничего чрезвычайного не произошло.
– И все? – несколько разочарованно спросил Леня, отбирая самопал у полуоглохшего стрелка.
– Все.
– Когда же появятся нетопыри?
– Летают они быстро. Но ведь и расстояние немалое. Часа два пройдет, не меньше.
– Прикажешь два часа этих тварей дожидаться? – возмутился Леня.
– Ждать никого не нужно. Главное, чтобы они получили сигнал. А в Шеоле летучие мыши ориентируются лучше, чем ты в своем кармане. Как раз у заставы и догонят нас.
– Тогда ничего. – Леня уже почти успокоился. – Еще немножечко отдохнем и двинемся.
– Отдохнем. – Кузьма улегся поближе к стене и почти силой уложил рядом с собой Венедима.
То, чего он ожидал (с надеждой, но и с содроганием), должно было произойти очень скоро. Главное, чтобы не подвела сама идея.
Пресловутую «последнюю кружку» наливали еще раза четыре, благо Леня Черпак свое воинство не торопил. По возвращении в родную сторонку темнушников ничего хорошего не ожидало – только нудная караульная служба да тяжкий труд по прокладыванию все новых и новых дренажных галерей. Вот они и не торопились.
Феодосию, кое-как напялившую на себя остатки одежды, усадили на почетное место. На Кузьму и Венедима она смотрела зверем, хотя здесь, наверное, это были единственные люди, не причинившие ей никакого вреда.
– Зашуршало… – негромко сказал Кузьма, напряженно вслушиваясь в звуки, доносившиеся из глубины туннеля.
– Что зашуршало? – не понял Венедим, все это время истово молившийся.
– Скоро поймешь…
– Ты не летучих мышей ждешь? – догадался Венедим.
– Конечно, нет.
– Будет что-то страшное?
– В общем да. Но ты не дрейфь. Для нас сейчас чем хуже, тем лучше. В ближайшие полчаса этой публике будет не до нас.
Темнушники еще продолжали беззаботно гомонить, когда сидевший особняком Леня Черпак заподозрил что-то неладное (тут его чутью нужно было отдать должное). Встав во весь рост, он направил луч своей лампочки в глубь туннеля, однако тот терял силу уже шагов через пять-десять.
– Чего кипишишься, командир? – поинтересовался Юрок Хобот. – Аль вышло уже наше время?
– Ша! – цыкнул на него Леня. – Вроде есть там кто-то…
– А не почудилось тебе?
– Хорошо, если бы так…
Нет, не почудилось Лене Черпаку. Опасность он ощутил загодя, хотя что-нибудь изменить это уже не могло. Счет времени пошел на доли секунды.
Из мрака стремительно вылетело нечто невообразимое – не то растрепанный стог сена, не то огромный клубок спутанных шерстяных ниток. Неслось это жуткое чудо не по прямой, а винтом, словно пуля по нарезам ствола – с потолка на пол, с пола на потолок и так далее.
Если честно сказать, Кузьма ожидал чего-нибудь экзотического, но это была самая обыкновенная химера-вертячка, имевшая ту особенность, что ее щупальца (или жвала, если хотите) никогда не портили человеческую шкуру, проникая только в естественные анатомические отверстия тела.
Ходили мрачные легенды о том, что вертячки не убивают людей, а превращают их в здухачей – лишенных души и разума человекообразных чудовищ, беспрекословно выполняющих волю своих хозяев. Кузьма в эти рассказы не верил. Ну какой может быть прок от существа, у которого вытекли глаза, лопнули барабанные перепонки, а в горле, заднем проходе и даже черепной коробке побывали чужие цепкие щупальца.
Атака химеры была столь внезапной, что, кроме Кузьмы с Венедимом да еще Лени Черпака, никто ничего не успел сообразить.
Хотя для самого Лени это в общем-то было уже безразлично. Лампочка, вместе с каской слетевшая с его бедовой головы, успела высветить последний момент человеческой жизни одного из влиятельнейших членов семьи папы Каширы – сначала мелькнули раскоряченные ноги, взлетевшие выше головы, а потом и сама голова, густо опутанная щупальцами.
В следующее мгновение химера исчезла, словно ее тут и не бывало.
– Спасайтесь! – заорал Кузьма. – Она сейчас вернется.
Конечно, ему здорово повезло, что первой жертвой вертячки стал именно Леня. Другие темнушники в смысл их разговоров не вникали и прямой связи между стрельбой шишечками в стену и появлением страшилища не видели.
А для темнушников, привыкших к твердой руке Лени, потеря была невосполнимой. Можно было подумать, что, лишившись предводителя, они лишились и разума.
Кто-то выпалил химере вслед, что никакого резона не имело – ну как повредить пулей созданию, не имеющему ни мозга, ни сердца? Кто-то кинулся вдогонку, что было еще глупее – вертячка при желании могла двигаться чуть ли не со скоростью звука. Кто-то метался в панике. Завизжала Феодосия, которой в толчее отдавили босую ногу.
Дико матерился Юрок Хобот, коему безвозвратно пропавший Леня Черпак задолжал в карты сумму, эквивалентную двум упитанным свиньям. Потрясенный Венедим затянул псалом «Поспеши, Господи, на помощь мне!».
Следующей жертвой химеры по всем статьям должна была стать Феодосия – уж очень она выделялась собой в толпе темнушников, да если честно говорить, женщину хватать куда сподручней, чем мужчину.
Однако бывшую постельную сваху спас какой-то пьяненький «волк», с перепугу сам угодивший в страшные объятия возвратившейся вертячки. Впечатление было такое, словно мышонок запутался в клубке колючей проволоки.
Тем временем опомнившийся Юрок взял командование на себя, хотя и числился всего лишь «быком». «Зубры», которых среди темнушников было еще немало, почему-то ничем себя не проявили.
– Стоять по местам, чума пучеглазая! – заорал он. – Слушать мою команду! Со мной остаются Монька, Смык и Заика! Готовьте взрывчатку! Шнуры обрезать до метра! Поджигать по моей команде! Остальные срочно делайте ноги!
За время этой энергичной речи темнушники лишились еще одного сотоварища, находившегося всего в пяти шагах от Юрка (он при этом даже бровью не повел).
– Бежим! – Едва химера вновь исчезла, Кузьма схватил Венедима за руку.
К сожалению, бежать можно было только в одну сторону – навстречу опасности, которая появлялась с интервалом в две-три минуты. Хорошо еще, что темнушникам сейчас было не до пленников – самые расторопные с лихорадочной поспешностью готовили к взрыву пороховые заряды, а остальные, подобрав манатки, отступали в сторону заставы.