Кое-где с генами балуются, но не столько КИ увеличить пытаются, сколько создать гениев. Результаты печальные. Вечно что-то вроде аутистов получается. В одной узкой области непревзойденные таланты, но во всем остальном… Там, если не минус, а ноль, так уже успех.
Дошел до ангара, держа руку на кобуре и лишь когда за спиной закрылись внутренние ворота, позволил себе расслабиться. Бездна, похоже, у меня начинает вырабатываться условный рефлекс. Да и ладно, как говориться, если у вас нет мании преследования — это еще не значит, что за вами не следят.
«А собственно чего мне время терять?» — спросил самого себя, проходя в рубку и усаживаясь в массивное, удобное и давно уже подстроившееся под меня капитанское кресло. Впрочем, оно на всю рубку одно единственное, расположившееся в центре обширного подковообразного пульта, закрытого крышкой. К слову, на нее оказалось весьма удобно складывать ноги и ставить еду.
Хотел на звезды полюбоваться, так вперед и с песней, а вместо запаха живых цветов сойдет и ароматизатор воздушной системы. Все равно для поиска парней и выкупа понадобятся деньги. Да и на случай очередного штрафа имеет смысл кредитов накопить. Мысленная команда искину корабля и тот принялся за дело. Связался с диспетчерской и вскоре мы уже отрывались от палубы ангара, устремляясь в бездну.
Та приняла меня как родного, да она и была мне куда роднее станции. Достаточно подумать о том, сколько и где я проводил времени, чтобы отпали любые сомнения. «Обжора» вышел в свободную зону полетов и я вдруг ощутил себя псом, с которого сняли поводок. Удивившись этому ощущению, мысленно потянулся к источнику. Внезапно понял, что это всего лишь запрос корабля на дальнейший маршрут. Такой привычный запрос, воспринимался сейчас совершенно иначе. «Это сколько же…» — но додумать не успел, просто захотел увидеть карту системы, отметить на ней точку финиша, да слишком уж сильно пожелал именно «видеть».
Кожу опалил холод бездны, тут же согрели излучения звезды, сердце превратилось в миниатюрное солнце реактора. Ногти превратились в когти пусковых установок ракет. Кулаки стали пушками. Зрение и слух исчезли, вместо них были многочисленные сенсоры. Я видел корабли, планеты, спутник, звезды, станцию. Слышал шум радиации, реликтового излучения, радиосигналов. Чувствовал массу десятков тысяч объектов вокруг, знал их скорость и ускорение, ощущал плотность окутывающих звездолеты полей. Из спины выросли крылья двигателей. Я стал кораблем. Я летел сквозь пустоту. Свободный, как никогда. Я чувствовал себя в родной стихии. Меня создали для бездны — и я был счастлив оказаться в ней. Снова.
Нейросеть забила тревогу и наваждение пропало. Голова, нет, сам мозг ощущался комком жевательной резинки, которую долго и тщательно перетирали зубами. Тело подрагивало от конвульсий. Комбез не справлялся с обильно выступившим потом, но все это не имело значения. На периферии сознания всё ещё маячило чувство единения с кораблем. И я точно знал, что это ощущение навсегда останется со мной, выжженное в разуме.
Мне казалось, что прошли секунды, но нейросеть показала минуту. Ровно минуту. Всего лишь втрое меньше нормального показателя для пилота с профильной сетью, но безумно много для меня. Вот она, сила выносливости природного КИ. Вот он, результат трехлетней работы над собой. И все же я форменный дурак. Это же надо было додуматься устроить первое слияние не с каким-нибудь прибором, вроде того же пищевого синтезатора. Не с примитивным дроном или автономным роботом, а с космическим кораблем. Да еще и не в доке, а во время полета.
«Нет, таким макаром я точно убьюсь на ровном месте», — подумал с усмешкой и отдал кораблю приказ лететь на знакомую делянку. Базы подождут, надо просто поспать.
Жизнь пошла своим чередом. Благодаря имплантам управление дронов перешло куда-то в область бессознательного и стало чем-то вроде дыхания. Нет, скорее уж шевеления руками, мы ведь не думаем, какую мышцу сократить, чтобы пальцы сжать и тем более не командуем ими по отдельности. Вот так и мои «пчелки» стали продолжением корабля-тела. Конечно, в полное слияние с ним входил лишь раз в сутки, перед сном, но мне и частичного с системой управления дронами хватало.
Каждый месяц прилетал на станцию, сдавался доку на пару часов для тестирования, затем тащил его в наш паб, а после запихивал в медкапсулу. Ради этого пришлось приостановить изучение шахтерских баз и отвлечься на комплексную медицину третьего ранга. Времени на это ушло всего ничего, зато теперь док стал больше на человека походить. Болтливости в нем не убавилось, скорее уж наоборот, но адекватности стало чуточку больше.
Зато с информацией о парнях оставалось глухо. Прошли все, даже самые немыслимые сроки их возвращения. Тем не менее, стабильно, дважды в месяц оправлял им сообщения. Не столько надеясь на ответ, сколько сигнализируя о своем интересе. Если пираты или работорговцы решат поискать тех, кто захочет их выкупить, они наверняка обратят внимание на мои послания. И все же надежда понемногу угасала.
Я обращался в службу безопасности «Астроминерал», но был послан при попытке личного разговора. На официальный запрос, отправленный по всевозможным инстанциями, пришли столь же официальные отписки. Пробовал искать помощи у следователя из корпоративной полиции, сначала у того, который разбирался с дракой в клубе, потом у продажного, работающего с профсоюзами. Первый лишь руками развел, второй взял деньги и выдал официальную справку о том, что корпсы данными не располагают. В итоге оставалось лишь одно — шастать по барам, клубам и прочим местам сбора разношерстной братии пустотников, в основном шахтеров и пилотов, да собирать слухи. Еще сеть шерстил, становясь все более подкованным теоретиком в делах полузаконных, не законных и совсем уж беспредельных.
Чтобы хождение по увеселительным заведениям не превратилось в сплошной мордобой с представителями профсоюзов, пришлось пойти на нарушение закона. Комплексная база шахтера, да еще и с плюсом, включала в себя кибернетику и программирование четвертого ранга, благодаря которым удалось взломать систему ангара и влезть в близлежащий сервер контролирующий коридор. Так что теперь мои походы на станцию оставались незамеченными.
Само собой, пару раз случались столкновения в живую. В первом случае удалось затеряться в толпе делового центра, как только срисовал целенаправленно топающих за мной горилл. Второй раз подставился специально, проверял маскировку — и меня просто не узнали. Еще бы, ведь все заинтересованные лица искали парня с нейрокомом, а тут всего лишь похожий тип. К тому же база «Кибернетика» и изучение материалов в сети позволили представить уровень распознающих программ, которыми пользовалась пехота профсоюза. Обмануть их оказалось не слишком сложно. Требовалось лишь немного омертвить кожу на лице и поработать с мимикой. После этого программы распознания начинали принимать меня за что-то вроде памятника или портрета. В общем, знание — сила, но после таких прогулок лицо по два дня ныло и чесалось.
Тем не менее, вылазок своих не прекратил, к тому же они имели и приятные моменты. Пару раз мной заинтересовались ищущие развлечений девушки. Вполне симпатичные, чтобы у нас сладилось на ночь. Секс без обязательств, обычное дело. Всем хорошо, но мне становилось тоскливо. Погибшая с детьми жена вспоминалась. Нет, предателем себя не ощущал, совесть не мучила, но все эти загулы для меня были пройденным этапом. Хотелось большего. Даже наверно не столько большего, сколько иного. Не физического, а душевного контакта. Тепла, понимания, а не банального перепихона.
Сгрузив в очередной раз дока в медкапсулу и наведя на морду марафет, отправился в поход по барам, пабам и прочим клубам. И надо же, уже в первом, после принятого разогрева, встретил знакомый квартет. Бычки культурно отдыхали в угловом кабинете и явно только начали веселье. Многослойный коктейль, с которого традиционно и начинался вечер, узнать труда не составило. «Почему бы и нет», — подумал, прикидывая расположение камер и направляясь в сторону компании.