*****
— Прокатимся? Не отказывайся, всё-таки у меня сегодня ДР, — я боялся, что Эн откажется от встречи.
— Хорошо, — неуверенно произнесла Эн. — Когда подъедешь?
— «Не успеешь сказать «черничный пирог», — как Брюс Уиллис ответил я.
— Чёрничный пирог…
— «Ну, может не так быстро…»
*****
— Мы живём в самые лучшие времена. Тот факт, что на Земле более семи миллиардов человек, делает возможным абсолютно всё. Все люди, которые когда-то жили на планете, а затем умерли (а потом снова жили и снова умерли), собрались вместе в настоящее время, привнеся в него всё хорошее и всё плохое, что когда-либо существовало. Надежды и страхи, любовь и мечты всей человеческой цивилизации замешались в огромном миксере — времени настоящем. Диско и регги, милитари и гламур, D&G и LV, Hummer и SLK — всё реально и всё имеет право на существование, больше не существует «не модного». Закон ускорения исторического времени диктует свои правила восприятия. Это тот случай, когда за один день ты можешь прожить целую жизнь. Выбирай и бери! Плати чем сможешь и когда сможешь! К оплате принимается душа, у тебя много души?! Кажется, у меня кровь из носа пошла, нет, это всего лишь сопли…
«Я ещё немного-много подожду, только вот чего не знаю я сама…» — колонки не так уж плохи, если не делать громко.
— Мы победили такие предрассудки как голод и чувство ответственности, на очереди зависимость от нефти и пива! Сегодня, чтобы чувствовать себя в центре Вселенной, не обязательно жить в центре Вселенной! Бери всё самое лучшее из того, что когда-либо придумало человечество. Все люди сегодня здесь, все здесь! Дураки к дуракам, умные к кому хотят, голубые к кому хотят, все — к кому хотят!.. Мы все собрались на грандиозную вечеринку и нам решать, когда она закончится. Писатель сказал: «Мир всё равно нельзя спасти, так давайте уж отгуляем праздник до конца». У каждого персональный Рай и Ад, никаких коммуналок. Я люблю жизнь и перестаю её боятся. Самое время «объять необъятное»!
«Я тебе не всё, но всё же, расскажу, сколько я ночей бессонных провела…» — ходу моих мыслей не мешала музыка.
— «..И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полёт,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье!..» — моя память работала как никогда хорошо.
— Это ты сочинил?!
— Нет, блин, Пушкин!
Это время, когда "грязные сучки будут наказаны" и файф дей вор, то есть это время возмездия, Эн! Это время блюза и танго в одном флаконе и хард-кор ремиксов на Александра Вертинского, то есть это время возможностей! Это время дешёвого пойла и дорогого фунта стерлингов, то есть это время вдохновения, Эн! Ты слушаешь меня, Эн?! Это время таких красавиц как ты и немного таких ублюдков как я. Это самое время индивидуального счастья и массового пох…зма!
«Столько проливала слёз я без тебя; я тебе не всё, но всё же покажу и с тобой убежим сейчас туда. По шоссе мы летим, мы летим по шоссе; знаю все, сколько зим, я искала тебя на встречной полосе».
— Ты знала, что кролики спят урывками по несколько минут?!
— Мм… Интересно…
— «Мы мчимся навстречу смерти в сумраке остывающего дня!» — восторженно прокричал я.
— Что ты такое говоришь? — дрогнувшим голосом произнесла Эн, предварительно убавив музыку.
— Это не я, малышка, это Френсис Эс Фицджеральд…
— А… Тогда ладно, — она снова прибавила.
— Что у нас есть кроме жизни, малышка; что нам нужно, кроме жизни… — начинал явно переигрывать я.
Но я не вкладывал особого смысла в слова, которые говорил, для меня они звучали совсем не так, как для слушателя, меня это устраивало.