Let the mountain come to me,
That's how it's got to be
Let them come to me.
Let them come to me.
Bring rain and thunder
To my throne,
I'll do it all alone;
Let them come to me,
Let them come to me,
Bring them home to see…
"У меня было три версии, почему ты только в этом году закончил институт. Если бы ты сказал, что не переезжал, то я бы спросил, — не был ли ты женат?", — вырвал меня из сладких грёз тихий, но властный голос ковбоя.
— И тут вы угадали, — я был женат.
— И что? Вы развелись?!
— Да.
— А почему вы развелись? — подала голос секретарь.
— Не было какой-то особой причины.
— А мне вот двадцать девять лет и я никогда не был женат, даже не знаю что это такое! — вновь заговорил ковбой.
— Ну, какая причина? Какая причина, что вы развелись? — не унималась секретарь. И тут я, признаться, слегка сдал: «Господа, я зашёл в этот кабинет пять минут назад, я не знаю имён половины из вас и, если вы думаете, что я сейчас вам начну рассказывать подробности взаимоотношений со своей женой, то подумайте ещё раз». Надо отдать должное их непробиваемости. Выслушав и усвоив эту тираду, они продолжили с того места на котором остановились.
— А какая разница в возрасте была между вами? — ковбой.
— Около десяти лет.
— А, тогда всё понятно. Это получается, что ей сейчас тридцать пя…
— Да, наверное, — с искренним равнодушием сказал я.
— Очень жаль, что ты так ошибся, — безапелляционно сказал он.
— Я не ошибся, всё прошло хорошо, — меня начало потряхивать.
— Я вот не тороплюсь с этим делом, потому что тоже боюсь ошибиться.
Нет, это что-то невозможное!
— Я подчёркиваю!.. Подчёркиваю жирной линией, — я не считаю, что я ошибся. Люди женятся и разводятся — это не трагедия, даже напротив — большое счастье, — я начинаю выходить из себя из-за этих дураков, и из-за этого злюсь на себя. Пришла на ум цитата из последней прочитанной мной книги: «Будь осторожен не только, когда рассказываешь о себе, но и тогда, когда задаёшь вопросы другим». Многих и многих моих случайных собеседников обескураживала моя излишняя откровенность. Так произошло и сейчас.
— Где тебе нравится больше работать: на «гражданке» или на «уголовке», — как бы давая понять, что это последний вопрос, спросил ковбой.
— Буду с вами откровенным: мне не нравится работать вовсе, — я сознавал, что до Команданте будет донесена моя жизненная позиция по этому вопросу.
— Да… Ты очень откровенен, — только и ответил он. Было видно, что бедный мальчик поражён. Сказать такое — всё равно, что чертыхнуться в разговоре с Папой Римским.
— Мне надо выйти, прошу прощения, — сказал я, бросив прощальный взгляд на торчащую из органайзера рукоятку отвёртки.