В обеденный перерыв я, как всегда, пошёл в кафешку напротив прокуратуры. По дороге написал сообщение Тони: «Помнишь, я рассказывал тебе про девочку-красавицу, которую подозревал в том, что она родом с острова Лесбос (армянский выучила от подруги-одногруппницы)? Ну, так вот, — вчера прохожу турникет, чтобы домой уйти, и она идёт с подругой (не с армянкой). Подруга — ну прям как мужик выглядит, — походка, стрижка, одежда, Беломор… Приятно, когда подтверждаются предположения, особенно смелые! До вечера».
Спустя сутки и ещё четыре часа. После рабочее дня, по дороге к метро, я подумал, что неплохо бы затуманить крышу лёгкими или не очень наркотиками, потому что напряжение последних дней требовало разрядки. Набираю номер бывшей одногруппницы Муси.
— О привет, хорошо, что ты позвонил, я как раз собиралась тебе набрать…
— Му…
— У моего работодателя расширяется бизнес и, требуются новые сотрудники в новые магазины. Я сразу о тебе подумала. Надо дать ответ в течение трёх, максимум четырёх дней. Подъедешь ко мне на работу не позже семи?
— Я постараюсь, спасибо…
Мда, конечно лестное и заманчивое предложение, — там зарплата раза в три с половиной-четыре больше, чем моя сейчас. Подходя к метро, я уже понял, что увольняться с госслужбы не собираюсь, поскольку работаю здесь не ради денег, а ради… чего-то… неуловимого, чего ещё не понимаю.
Сегодня надо бы поработать ради денег. Пишу Аркадию: «Ты сегодня будешь дома часов в двадцать два?». Аркадий: «Понятия не имею». «Ответ не мальчика, но мачо!» — острю я. Снова сообщение от Аркадия: «Я помню чудное мгновенье…» — неделя Пушкина на Яндексе. «Я качал и горбатил, затем кончил и откатился…» — неделя Буковски на Яндексе». Я искренне посмеялся.
Глава 27
— Что заслужил, то и имеешь!
— А чёрт! Ну и много ты заслужила, дура чёртова! Идиотка!
— Ты в точности как дядя Слава, он так же с матерью разговаривал! Тоже весь такой начитанный, не уважает никого! Книжки должны доброте учить!
— Мне нечего тебе ответить, кроме того что ты дура! И не сравнивай меня с дядей Славой, с этим еб. ну. ым ослом!
Звоню папе. Говорю с отцом. «Я готов на самую грязную работу для Команданте за хороший гонорар, неужели у него нет подобных халтур?!» Отец молчит. Считает меня дураком, не иначе.
Час спустя.
— Мы уже четыре дня не можем дозвониться до тёти Вали, — мама имеет в виду родную сестру моей бабушки.
— Надеюсь, она сдохла. Квартира, чур, моя.
Кстати, я давно "облизывался" на её жилплощадь, — двухкомнатная "хрущёвка" в пятнадцати минутах ходьбы от суда. Комнаты не проходные… Балкон… Железная дверь. Ладно, сегодня суббота, надо бы поработать извозчиком на благо будничных обедов.
Ещё час спустя.
— Давно ты в такси, братишка?
— Почти два года.
— Почти два года, да… Ну и как, получается?
— Более или менее.
— Более или менее, да…
Блин, очередной, мать его, мудила. Ещё едем чёрт знает где, грунтовка…
— Далеко ещё, дяденька? Что-то следов цивилизации не видно.
— Да не дрейфь ты! Почти приехали… Там где у меня дача открывается вид на дачу нашего президента, прикинь!
— Ого! Выдели старика? — меня эта тема почти заинтересовала.
— Видел, ёпт! Однажды сижу в своей лодке с биноклем, смотрю в бинокль и вижу на другом берегу двух мужиков и собаку, и кто бы ты думал один из них?!
— Бабай?!
— Точно, ёпт!
— А издалека — собака собакой?! — я повернулся к собеседнику, чтобы прочитать на его лице реакцию на шутку.
— Говорю же тебе, — два мужика! Один из них и был Бабаем! — его лицо не отразило понимание юмора.
«Ну и дурак», — решил я.
К счастью, через десять минут мы действительно приехали и, я отправился в обратный путь. Первый же заказ забросил меня в леса, а потом в поля под Казанью. Речи не было, чтобы ждать заказа из этой глуши в сторону города, поэтому я снялся с линии и сосредоточился на иллюзии буквального одиночества, — это когда ни единого человека нет в поле зрения, — отличная возможность попытаться почувствовать себя частью даже не планеты, а Вселенной. Я остановил машину посередине поля и стал вглядываться в небо. Открыл окна. Вдохнул холодный воздух полной грудью. Бездонное звёздное небо не заставляло чувствовать себя песчинкой в пустыне мироздания, напротив, я почувствовал себя ровно половиной всего сущего, было только бескрайнее холодное мудрое ночное небо и я. В этот момент я и небо были равны. Мы сидели на качелях оси Земли и уравновешивали друг друга. Я подумал о смерти и о том, что любые два человека никогда не поймут друг друга до конца. Разочарование в других и в себе — наш вечный удел. Началось. Горячие слёзы "на три части поделили лицо". Слёзы по всем несбывшимся надеждам всех когда-либо живших людей. Слёзы ни отчаяния, ни облегчения, ни радости, ни печали, просто слёзы Слёз. Слёзы за всю человеческую Глупость. Сейчас могу себе позволить этот пафос.