— Фамилия, — спросила судья.
— Гончаров, — ответил я.
— Инициалы.
— П. П.
— Имя и отчество полностью.
— Павел Павлович.
— Как тебя называть.
— Поль Анри Гольбах!..
— Чего-чего?!..
— Поль.
— Это ещё, почему так? — её подпитое лицо нависло тучей над моим рабочим местом.
— Ну, это извечный вопрос…
— Для меня нет, — ей явно были не по нраву мои ужимки.
— Это не я придумал, ещё с детства родители меня называли «Поль», наверное, чтобы на зов мамы из кухни, мы с отцом оба не бежали, — как можно серьёзнее проговорил я.
— Поль, так Поль, — она удовлетворённо кивнула.
Первое заседание было ничем не примечательно, кроме того что подсудимый был героиновым наркоманом и болен гепатитом с латинской литерой «c».
Второе же заседание было очень интересное. Пишу Аркаше: "Мне сказали, чтобы я больше не нёс "отсебятину" в протоколах, особенно ничего связанного с совращением малолетних, особенно в делах о перепланировке квартир", — это так, смеха ради. Потом как можно короче пытаюсь передать суть дела, секретарём, на слушании которого сейчас тружусь. "Обвиняемый-50 кг., 165 см. Потерпевший- 120 кг., 198 см. Арматура vs переносица. Счёт 1:0". Ответ Аркаши: "Как говорил Шукшин: «мал клоп…"
Пока идёт оглашение письменных материалов по делу, я пишу ещё одно сообщение Аркадию: "Обвиняемый — копия Аарон Экхарт, только меньше в два раза. Не-не, — эмбрион Экхарта! Не-не-не, — сперматозоид Экхарта под микроскопом, ха!". Только Экхарт — благородный человек, а глядя на этого пассажира, вспоминаешь плевок.
Помощница судьи была бы не живая, если бы не завела со мной дурацкую беседу о своих дурацких детях. Спустя несколько реплик она возмущённо сказала: «Как можно не любить детей, — ведь это лучшее, что есть в жизни!»
— Мои соболезнования, если вы так считаете, — с каменной рожей вымолвил я и, пока она не отошла от шока после услышанного, продолжил:
— Дети — это самые злобные и опасные существа на планете. То, на что способен человеческий детёныш — не способно больше ни одно существо. Жестокость, глупость, жадность, жажда убийства и много другое, — и ещё всё это помножьте на бессмысленность в сотой степени беспричинности. А ваша слепая и тупая родительская любовь — не что иное как врождённый инстинкт создания невинной и идеальной копии себя. А такой акт жестокости, как дарение ребёнку животного, — равносильно медленной казни последнего. Вот, в общем, то немногое, что я думаю о человеческих детях. И если уж допустить в виде исключения из здравого смысла любовь к людям, то можно полюбить зрелого человека, который путём неимоверных усилий над собой, в течение всей своей жизни боролся с врождёнными демонами, но никак не ребёнка. Круги ада начинаются с яслей и заканчиваются вторым курсом института, не раньше. Хотя, что я знаю, — у меня же нет детей.
Работница молчала.
На обратном пути, поскольку я был при автомобиле, взял заказ в сторону дома. Путь до клиента проходил как раз через квартиру новоприставившейся рабы божьей Валентины. Бросив короткий взгляд на тёмные окна третьего этажа, я мысленно проговорил: «Я тебя запомнил, квартирочка, ты будешь моей…» Бляха-матрёха, — как же близко от этой жилплощади до моей конторы… Я представил себя идущим ранним утром пружинящей походкой в сторону суда из собственного жилища, иду по тротуару, мимо витрин магазинов, мимо цветочных киосков, мимо заведений сервиса и досуга, иду вдоль огромной автомобильной пробки, — Порши и Мазерати стоят как вкопанные, а моё движение неумолимо. Все прохожие смотрят на меня и радуются, а я так подмигиваю каждому — мол, на транспортных расходах экономлю.
Глава от рассказчика
«Любовь — это купаж разного рода страхов»
Поль Гончаров
Вид с высоты птичьего полёта. Так-так, где же этот автомобиль? Нет, так не пойдёт, пусть будет вид с высоты полёта насекомого. Синий автомобиль подъехал к платной медицинской клинике и включил аварийные огни. Через восемь минут из платной клиники вышла девушка и села на заднее сиденье синего автомобиля. Аварийные огни отключились и машина тронулась. Время вечернего часа-пик. В ту сторону, куда направился синий автомобиль, была значительная пробка. Так как лучшего пути не было, автомобиль занял своё место в пробке. Туда — красные огни, обратно — белые огни. Камера снижается и останавливается напротив лобового стекла. Через немного запотевшее стекло, мы видим водителя, который разговаривает по телефону. На заднем сидении мы видим пассажирку, которая разговаривает по телефону. Через сорок минут с того момента как машина отъехала от клиники её правая задняя дверь открылась и девушка вышла. Синий автомобиль резко принял с места и через пять минут подъехал к торговому центру. Ещё через две минуты на переднее пассажирское сиденье машины села высокая худая девушка с большой сумкой через плечо и средней величины сумкой в руке, вероятно для ноутбука. Вид с заднего сиденья автомобиля, — зритель может видеть правое ухо водителя и левое ухо пассажирки, а когда собеседники поворачиваются друг к другу лицами — зритель может видеть их профили.