Помните, дорогие мои читатели, я упоминал мельком о личности Регины Петровны? Я зашёл в кабинет, в глаза сразу бросилось огромное количество дел, они (дела), как и некогда в зале Вакс, занимали все плоские поверхности; сотрудников я не заметил, но, возможно, они скрывались за этими завалами.
Сегодня утром моя машина завелась, я надеялся немного заработать на обратном пути, но Вакс послала за мной Ларису, чтобы та сказала мне, что Вера Борисовна желает ехать со мной.
Стоя в пробке на Миллениуме мы с Вакс разговорились.
— К нам опять сегодня телевидение приезжало, ты видел, Поль?
— Ага. Опять того наркошу судят — адвокатского сына?
— Точно. Вот ведь гадёныш: обожрался наркотиков, сбил человека насмерть и ещё улыбается! Прибила бы суку! — Вакс потрясла кулаком в воздухе. — Наркоманы, блядь, проклятые!
— А кто сейчас не наркоман… — задумчиво произнёс я.
— В смысле?
— А, ну да, то есть… От наркоманов спасу нет. Вот у маминой машины колпаки спиз. ли. Кто? Наркоманы! — вспомнил я недавний случай.
— Они! Наркоманы! — Вакс ткнула пальцем в воображаемых наркоманов.
Обсудив наркоманов, мы на время затихли. Я нажал на кнопку магнитофона. «…Триппер сразу прыгнет на твоё муде…» — заорал из колонок Юрий Клинских, которого я слушал утром по дороге на работу. Я лихорадочно убавлял звук и заливался краской. Через пять минут Вакс возобновила общение:
— Тебе, Поль, не следует работать секретарём. Не обижайся, но писать ты совсем не можешь. Совершенно. — Вакс задумчиво смотрела в окно.
— Я собираюсь уволиться после Нового Года, — открыл я страшную тайну.
— Вот это зря. Поработай хотя бы до лета, а там, может, представителем устроишься куда-нибудь.
Я молчал.
— Слышишь, что говорю?! Погоди до лета, — Вакс сверлила меня взглядом.
— Я уже всё решил, — лаконично ответил я.
— Погоди, говорю! Решил он!.. Передумай, раз решил!.. С матерью посоветуйся. Решил!..
— Я не советуюсь с матерью.
— Ты что, не любишь мать что-ли?! А?! — Вакс не сводила с меня глаз.
— Я равнодушен к ней.
— Людей не любишь… — то ли утвердила, то ли спросила Вакс.
— Балансирую на грани любви и ненависти. Всё-таки именно люди создают искусство… Поэтому… — я начал вращать кистью руки и воздухе, подыскивая слова. — Я же не президент, Вера Борисовна, чтобы делать вид, что люблю людей.
— Так может ты, Павел, и в Бога не веруешь?! — Вакс явно была задета за живое. — Ты, Пашка, женат был, вроде?
— Угу, был женат однажды и несколько раз… не был, — я вспомнил, что действительно был женат и ужаснулся.
— Так, что, Поль (она выделила моё прозвище интонацией), в Боженьку веруешь? Или как?
Я глубоко задумался над её вопросом. Ответ на него в зависимости от настроения мог быть как положительным, так и отрицательным у многих людей на Земле. Потом выдал в качестве ответа лучший афоризм за неделю.
— Не совершаю больших грехов, чтобы не было необходимости верить в Бога.
Теперь настала очередь Вакс глубоко задуматься.
*****
В этот вечер, придя домой, я решил набрать номер папика, — справиться о нашем маленьком незаконном деле. «Привет, отче, что там с деньгами? Нести их когда?» «Никогда не нести», — ответил папа. Я насторожился и попросил объяснить. Папа сказал, что перезвонит мне через пятнадцать минут и действительно перезвонил. «Деньги нести не надо», — повторил он основную мысль предыдущего разговора. «И с чем связан такой поворот дел», — всё ещё не веря своим ушам, спросил я. «С анальным сексом. Новости надо смотреть, — ответил папик, а потом добавил, — я приеду за деньгами сразу после Нового Года».
— Ладно, — я не знал, что ещё спросить, — в голове роились какие-то мысли. — Слушай, раз такое дело, может, подкинешь мне деньжат «на мороженное».
Папа засмеялся на том конце трубки так, как обычно смеялся надо мной, когда я выказывал свою ушлость.
— Ладно, возьми треть и помни мою доброту, — ответил папа.
— В смысле? Я не расслышал, не мог бы ты повторить, — у меня в зобу дыханье спёрло, на глазах выступили слёзы. — Господи Иисусе, благословен анальный секс…
— Возьми «лям», потрать с умом. Удиви меня. А мои два передашь через дядю Пашу-дальнобойщика; он четвёртого января стартует из Казани.
Дальше я не помню, что было. Может быть, я впервые упал в обморок, а может это был просто сильный аффект. Нельзя сказать, что я не ожидал от папика такой щедрости, — деньги для него всегда были мусором, — просто я, наверное, не ожидал, что со мной может приключиться подобная удача. На всякий случай, придя в себя, я перезвонил папику и уточнил информацию о его щедром пожертвовании; после очередного объяснения смысл не изменился, и я возликовал.