Я застегивал ширинку, намереваясь сматываться. А пёс всё-таки вскочил и дорыл мой канал. Он, зараза, подлаивал, призывая хозяина, чтобы тот тоже мог со мной подружиться.
Я давай строить рожу поромантичнее… подставлять лицо лучам восходящего солнца; типа, я такой здесь сижу, наслаждаюсь восходом. Вылез, можно сказать из болота и наслаждаюсь, наслаждаюсь, наслаждаюсь…
Хозяин поспел к появлению носка из-под камушка.
Рожа обветрена, глаза ещё спят. Волосы топорщились и шуршали будто полиэтиленовые. Уши обтянуты еловыми шишками. В руках была палка. Паутиныч? Или мало ли кто там ещё на болоте живёт… из устного народного творчества?
– На шоссе иди… вон пошёл… кыш! – прогнал меня Паутиныч, – Проваливай! Чего тут устроили. Одна лифчик в святом роднике стирает. Второй говно вокруг разбросал.
Вот так. Оказывается тут не только родник и болото. Тут и шоссе поблизости есть. Ну что же – поедем кататься!
Опять камчадал
Угрюмые, до конца не проснувшиеся, мы брели в сторону предполагаемого шоссе. Шоссе не было. Вокруг избушки заброшенные, замшелые и припорошённые; хорошо хоть медведей показывающих знаки, не наблюдалось. Совсем не по чаячьи разорались чайки. Стая ворон не отставала, выделывая в воздухе лихие кренделя…
Утренний туман рассеялся. Мы опять взялись за руки. И опять всё пошло не так
– У тебя, что носки под сандалии? – Дашуха остановилась; в голосе её звучали плачущие нотки бензопилы.
Я тоже чуть не заплакал:
– Не тот я, прежний Боря, понимаешь? Мне можно, можно носить носки под сандалии! Ведь, понимаешь – не лето! Май-месяц ведь, да?
– Носки – это нижнее бельё, – звенел голос Дашухи. – Кому ты собрался его демонстрировать?
Чайки всё летали и летали над головой, примериваясь как бы заклевать нас получше.
– Смотри, – сказал я, вынимая обгаженный носок из полиэтиленового пакета (Паутиныч выдал его, чтобы пёс не увязался по запаху). – Будешь выть, я его надену.
– На что оденешь? – Дашуха поморщилась.
– На голову тебе, например.
– И кому от этого хорошо станет?
– Тебе и станет, ясно?
Чайки вырвали носок из рук.
– Видела когда-нибудь, чтобы птицы себя так вели? – удивился я.
Дашуха посмотрела на меня так, как умела только она. Всю жизнь буду вспоминать её придирчивый взгляд из-под щипаной брови:
– Слышь, ну ты тугой что ли, Раков? Сандалии на босу ногу одевают!
Пришлось снимать второй носок. Дашуха торжествующе заулыбалась, зашагала вперед легко, будто шагала собственному счастью навстречу …
– Бернгардовка, – прохрипел я. Я обжарился, мне было жарко. Говорил я не водителю, а бутылке из-под боржоми, торчащей из кармана его штанов. Очень хотелось пить. Минералка!
– Не в ту сторону, – водитель неопределенно махнул рукой, по крайней мере, в трёх направлениях. Я был весь в пыли. Интересно, получится остановить еще одну машину? Успею ли я ударить водителя, забрать минералку и убежать далеко-далеко?
Остановилась машина весьма дорогой марки, похожая на бронированный катер.
– Бернгардовка, – тихо произнесла Дашуха в опустившееся окно.
И вот мы уже сидим внутри катера…
– До Рахьи довезу, а дальше через Всеволожск, – веселился водитель, – Полтора часа!
– Не далековато? – буркнул я. – На электричке-то минут пятнадцать.
Вместо ответа водила ткнул рукой на карту, заслонившую ему пол-окна.
– Сам смеюсь с ваших расстояний. У нас дома не так!
– Вы откуда?
– С Камчатки, – радостно сообщил водитель, открывая свободной рукой термос, – там всё по-прямой.
– Старый камчадал! – догадался я.
Камчадал вдруг обиделся.
Следующий водитель, подвозивший от Рахьи до Бернгардовки, не понравился уже мне. С удовольствием бы пробил ему колесо встопорщившейся от радости клешней. Клешня набирала силу как наливное яблочко.
– Раков, ты мой Раков, – капризно цедила Дашуха.
По глазам было видно, что наливная клешня её радует.
Дуняша
Так… Ну, допустим, вот она – Бернгардовка.
Вспомнил название: садоводство «Трублит-черешня». Определил направление по обглоданной фанерной доске. Стало быть, вот мы и пришли.
А дальше-то что? Я встал посреди этой черешни на газовый баллон и давай орать:
– Каактуус!
– Дуняшааа! – отозвался задиристый голос.
«Придушить твою Дуняшу», – подумалось мне.
– Каааактус!
– Дуняшааа!
Я набрал побольше воздуха в рот, чтобы в третий раз крикнуть – «Ка-а-а-ктус!».
– Вла-а-а-дик! – кто-то маленький орал совсем рядом.