Мы подошли к «хате». Она оказалась чем-то вроде бытовки из блок-контейнера.
Крякнув, Кактус, отбросил в сторону шиферный лист, подпиравший дверь, чтобы не открывалось наружу. Внутри было тесно… ну просто критически тесно. Как в контейнере. Впрочем, играло радио. И, несмотря на полдень, горел зеленоватый болотный свет – было уютно. Имелся даже полусожжённый торшер. Его использовали как доску для записок. Рядом с клочками посевного календаря можно было увидеть призыв разбудить Кактуса в половину десятого. Записки не отбрасывали тени на горевший торшер. Выглядело это загадочно и неприятно.
«Что-то не так» – тревожно думал я, соображая куда присесть..
Кресло из сложенного пополам матраса уже было занято. Дашуха оттёрла меня, опередив на секунду.
Сейчас, она перебирала пачку журналов «Здоровье» и делала вид, что всё вокруг трынь-трава. Мол, это я таскаю её за собой, не давая шанса на спокойное существование. Но почему она увязалась за мной вообще? Непонятно… На электричку она не спешила. Добробаба её больше не интересовал. Странно всё это, да?
– Физруки снятся? – завел свою шарманку Кактус, подстелив на пол жилет из мохнатой шерсти.
– Нет.
Рассказывать о делах в присутствии Дашухи мне не хотелось.
– Вызывали к директору?
– Да…
Тут грянули могучие маятниковые часы. Они занимали треть комнаты. От неожиданности я подпрыгнул.
Глупо держать старинные часы в отсыревшей времянке и поэтому хозяева превратили их в продуктовый склад – спички, соль и крупы… несмотря на это, часы, словно в насмешку, работали как положено. Тикали и отбивали время по четверть часа, по полчаса и, наконец, по часу; били несложной и нахальной революционной мелодией.
С последним ударом революционных часов, Кактус поёжился.
– Дед скоро придёт. Но ничего… Вы, главное, его не пугайтесь.
Журнал «Здоровье» не шелохнулся – Дашухе было до фени. Я про Кактусового деда кое-что знал, но пока не был знаком. Слава его гремела со времён открытых школьных собраний, где каждый мог высказаться по вопросам нагрузки на образование. В те времена дед отчаянно желал преподавать в нашей школе природоведение; Кактус уверял что он добился бы своего, если бы не дышал на завуча Танищеву.
После собрания, завучиха сказала, что от природоведения деда Кактуса её бросает то в жар, то в холод. Было интересно узнать – как. Жаль, пообщаться мы не успели. Ученикам кандидата в преподаватели демонстрировать не спешили.
За секунду до того, как открылась дверь, меня вдруг разобрало до чёртиков, какой он – Кактусов дед? Нормальный он или ненормальный?
Пенкина кровь
Кактусов дед выглядел совершенным сычом. Кажется, он и был сычом… только патлатым и бородатым. Не приведи господь сказать какого размера была у этого сыча борода. Волосы же были редкими, длинными и неаккуратными. На шляпу деду нагадила птичка – когда то давно, не сейчас, может быть с месяц назад. С тех пор дерьмо растеклось и затвердело. Или, если угодно безупречно формулировать, заферментировалось. Короче, дед был весь в засохшем дерьме. Но выглядел молодцом. Разве что только сутулился – вопросительным знаком.
– Гуано одна ложка, прополис и мумиё, – бормотал дед, пытаясь отыскать в часах наощупь какую-то банку. – Гуано одна ложка…
Про прополис и мумиё дед повторил раз пятнадцать.
– Он ещё что-нибудь говорить умеет? – не выдержал я.
Кактус прошептал;
– Пока приманку не сделает, так и будет бубнить.
– Молчать, – шикнул дед. Потом продолжил: – Гуано – одна ложка, прополис и мумиё, гуано – одна ложка, прополис и мумиё…
Рассыпав вокруг всё что можно, и отыскав, в конце концов, что хотел, дед закивал головой как попугай. В жестяную баночку посыпалась какая-то дрянь. Дед рассматривал её на просвет, в торшер, да ещё в лупу…
Из глубин журнала «Здоровье» кашлянула Дашуха.
Дед определил, откуда идёт звук и гаркнул на «Здоровье»:
– Молчать, пенкина кровь. Знаю! Ты тоже хочешь мумиё! Но я не дам. Не тебе это! Внуку моему оно предназначено…на завтрашнюю рыбалку.
Дашуха покрутила пальцем у виска и отложила журнал.
Выбив последнюю сигарету из пачки, она взбрыкнулась на улицу курить. Мы пошлёпали за ней, хотя мы с Кактусом и некурящие.
– Да у тебя дед прям какой-то сычуга или садовый гном, Землероев – затянулась сигареткой Дашуха. – Я таких только в телеспектакле про хоббита видела.
– Пенкина кровь, – буркнул в окно дед. – Ишь, нашла во мне садового гнома. Садовый я не садовый, а пока не пойму, что ты за зверь, разговора у нас с тобой не будет.