Да ведь я не по случайности! Я хочу плести сеть из интриг, подчинять людей одним взглядом! Так, чтобы все страдали, но не от меня, а от сложившихся обстоятельств. Подразумевалось, что этими обстоятельствами я управляю как дирижер. Ещё я мечтал причинять разрушения…не сокрушаться, что кого-то обидел зря, а потом календарь закроет этот лист! Просто так, из вредности всех обижать, и не говорить, что случайно совпало. А что? Такой я злодей! Не нравится, не дружите!
Размахивать руками и бормотать под нос я перестал только в магазине.
– Бутылку чего дед говорил? Компотины? Как не будет компотины? А когда будет?
– Самогон в цену компотины у меня всегда найдется, – хмыкнул продавец в белоснежном костюме. – Или сметаны. Хорошая сметана, блинков наделаете нахрен…
– Какя ещё сметана? Самогон тащи. И пачку «Жувеля»… нахрен, – потребовала Дуняша как в ресторане….
Пачку «Жувеля» пришлось взять в клешню; рук не хватало. Так и донёс её в клешне. Дед ждал, тревожно присев на вязку садового шланга. При виде меня он вскинул руки и отбросил всё, что ему мешало пить. Хлебнув самогон, он вытер сырые усы, посмотрел на клешню, в которой торчал «Жувель» и сказал:
– Когыть это хорошо-о-о. Будешь мне комара своим когытем из речки вытаскивать.
– Какого ещё комара.
Дед зачавкал:
– Который в речке сидит. Когыть-то выдержит?
Когыть
– Когыть-то?
Дед внимательно следил за моей реакцией
– Ну… – почесал в голове я, – может, выдержит, а может, и нет.
– А плавать умеешь?
– Нет!
– Иптыть… Морской когыть есть, а плавать он не умеет!
– Дедушка, это не когыть морской, а клешня. А плавать я не буду. Не умею. Как не упрашивайте, – я старался быть вежливым, понимал, что приходится иметь дело с конченым психом.
– С этим, что ли поплыть? – рассуждал дед, вертя в руках шланг. – С ним-то любой поплывёт. А может быть ты у меня так… без шланга заплаваешь?
– Да с чего? Если сроду не плавал?
– А с того, – отрезал дед и, пожевав папиросу, продолжил: – Ты когда через лес пёр, что там видел?
– Медведя видел, Жуков всяких и жужелиц.
– Мбуки-мвуки видел? – влез в разговор Кактус.
– Чего?
– Негр один тут ходил, – пояснил дед. – Я думал поначалу – французский, а он из самой Африки. Компотины выпьет, облюётся и мбуки-мвуки везде ищет. Хитрый такой. Мохнатый зверюга ростом, пожалуй, с Кактуса…
Кто из них мохнатый зверюга?
– Нет, – твёрдо сказал я. – Мбуки-мвуки не видел.
– Должен был видеть. Зверюга он, косолапый. Животное. А Когыть твой – суть животный магнетизм.
Он уже тряс меня за плечо:
–Думаешь, просто так бабы на тебя вдруг полезли, пацн? Одна глаз не сводит, вторая посреди ночи в постель прёт. Животный магнетизм это всё…
Дуняша кокетливо потупилась. А Дашуха горестно закивала:
– Не говори, дед. Как животное себя веду. Сама не знаю, что творится с организмом. Бывало такое, что тянет к кому-то так, что среди ночи аж на такси прёшь. А этот … он даже страшно сказать, какой…
– Скажи какой, – потребовал я.
– Романтичный… с клешнёй … вот прям повесть о первой любви, а не мальчик, – Дуняша даже всплакнула.
Дед вытер Дуняше слёзы, погладил Дашуху по голове.
– Животный магнетизм это всё. Ничего, домой приедешь, к врачу сходишь, успокоительных попьёшь, и всё как рукой снимет. Как звать эту повесть о первой любви позабудешь!
– Ну, а я? – обиженно спросил я, уже настроившийся на повесть о первой любви.
– А ты всю жизнь таким останешься, – развёл дед руками, – И ты, брат, лучше бы Кактуса держался, чем этих.... У него схожая чехарда, но, понимаешь, сезонная. Тоже животный, мать его за ногу, магнетизм. Звереет он ближе к летним каникулам. С волками жить собирался. А посмотришь на него – чистый эрдельтерьер…
– Ерунда, – засмущался Кактус. – Что с того, что эрдельтерьер? Мне это в жизни никак не мешает.
Погружение в Луппу
Шланг, выданный дедушкой, был похож…да на обычный шланг для полива огорода он был похож! Собственно, говоря, он и был шлангом для полива огорода. Такой Добробаба когда-то перекусил. Я надеялся, что эти события между собой не связаны.
А ведь в сараюхе у деда был настоящий склад… склад всего на свете! Имелся там и лёгкий резиновый костюм. Как у команды Кусто. Но дед, посмотрев резину на солнце, определил в костюме дыру и спрятал в коробку с надписью «инвентарь». А шланг раскатал в длину, замерил и вручил мне в руки, назвав прибором… С этим прибором я должен был погрузиться на дно реки Луппы – без всяких дополнительных приспособлений!