– В детскую комнату милиции, – успокоил чей-то подчёркнуто спокойный голос, – операция «Головорез». Успокойтесь.
Я поводил головой вместе со всеми, но никакой операции «Головорез» не увидел.
Успокаиваться никто не собирался. По всей раздевалке понесли весть о Пите. Несли её шахам и матам.
– Питбуль, того! В детской комнате с ментами. Кого вести вместо великого Пита, дядь Гарь?
– Приведите Ракова!
– Интересная работа у вас, Гарри Николаевич, – сказал вкрадчиво голос – головорезов спорту учить…
– А то, – буркнул Николаич – Такими темпами я не доживу и до сорока. Но ребята, тем не менее, интересные… Вот, не хотите ли? Экземпляр. Толку много, а техники ноль. Фамилия Раков.
– Зачем такой без техники! Не в подворотне же по десять копеек сшибать?
– Хочу нашу вольную борьбу сделать вольной борьбой настоящей, – тихо сказал Николаич.
– Это, извините, как?
– Реслинг видели?
– Кетч?
– Да. По сути та же вольная борьба. Все в трико. И приёмчики те же.
Пройдя в зал, я увидел обладателя вкрадчивого голоса: человек привыкший в жизни к военной форме.
– Нам до того…. Ещё скажете – советский кетч? Нет, не по-нашему. На Руси как было?
– А на Руси так было, – назмурился Николаич. – Была традиция – буйны головы сечь. Среди убивцев и главорезов… Кто победит – тому и вольному быть. И борьба оттого вольной зваться стала. Никаких правил. Будь ты хоть старик, хоть младенец, а коли на роду тебе написано – будешь вольный чемпион.
Я – будущий вольный чемпион – стоял рядом с ботинками в руке. Одет в треники. По краям выстроилось десятка два кудрявых дураков с мускулатурой. Это и были те самые, «отборочные». В углу, к вашим услугам – ещё штук пять дуралеев. Только теперь уже за шахматными досками. Не оглядываясь, Гарри Николаевич простучал по доскам шахом и матом. Потом выгнал всех вон и уставился на меня так, как будто видел в первый раз:
– Выбирай любого. И – атакуй!
– Можно в туалет сбегать?
– Атакуй! – заорали кудрявые дураки так, что я подумал, – может приветствие такое у них? Оказалось нет, не приветствие…Тогда я высморкался в кулак и попёр к самому маленькому – потресканному сморчку с рельефной мускулатурой.
– У меня сопля, – шепнул я, – здравствуйте.
– Спорт не для сопливых, – авторитетно сказал сморчок.
Но уже через минуту он получил в рот соплёй и побежал умываться. Раковина, наполненная кровью до половины, стояла в углу. Несколько выбитых зубов плавали на поверхности как пельмени.
Гарри Николаевич удовлетворённо крякнул. Военный нахмурился и записал два слова в блокнот
А я обрадовался, как будто уже все призы завоевал. И запрыгал от радости вокруг следующего отборочного. В этот момент мне казалось, что я прыгаю как настоящий боксёр. Этому отборочному я даже до рта не доставал – даже подпрыгивая. Думаю – пойду по росту от самого маленького, а до рослых потом как нибудь доберусь. Уж там посмотрим!
– У меня сопля, – предупредил я.
Нет, кажется, они всё-таки не по росту идут, эти отборочные…
Этот молча врезал мне так, что звон в ушах стал напоминать колокольный.
Я зашатался и сказал – «Всё хорошо!». Сделал успокаивающий знак – мол, ещё вернусь к вам, не уходите. К другому подхожу, типа танцую – а его уж нет на месте. Убежал что ли? Не справился с нервным напряжением?
Вижу – заходит сзади. На вираже несётся – наискосок. Я ему – в нос. И соплей сверху примазал. Как булочку.
На этом у меня сопли закончились. А повержен был пока только второй. Николаич зачем-то расставил своих головорезов в шахматном порядке. Их было восемь фигур и, вдобавок, те что по краям – ну совершенно с лица одинаковые. На кромке – две глупые накачанные ладьи. Затем кони с небольшим горбом и выбитыми зубами. Третий был слон – поэтому и нападал на меня наискосок. А ещё мне предстояло встретиться с королевой…
Королева осклабился и приготовился валять из меня отбивную.
Но Гарри Николаевич сказал:
– Рольмопс.. или, как тебя в миру называют? Рома? Убьёшь мне его, Рома. А у меня нормативы.
– Но Гарри Николаевич – взмолился Рома, – почему если Рома, то сразу убъешь?
– А потому, – голос Николаича стал серьёзным, – потому что Рома резкость наводить не умеет.
Зал загудел. Рольмопс крякнул.
– В целом нормально, – сказал Гарри Николаевич приподнятым голосом, – Беру тебя в свою сборную, Раков. Для остальных представление окончено. Все по домам!
Зал рявкнул двусложное, промаршировал к выходу стремительной, слаженной, тоталитарной гусеницей. Я плёлся в самом конце.
– Кстати, парень, не советую в вольную. Тебе в бокс надо,– шепнул давешний боксёр.– Оставь свой адрес, я поговорю.