«Кактус», – позвал я в темноте, – «Знаешь чего, Кактус. Я ведь не предал тебя. Не обижайся. Жизнь – в сущности, дребедень. Мы как планеты. Пока достучишься до самого близкого – миллион лет пройдёт. А может кто-то далёкий? А вдруг кто-то на другом языке говорит? Ты же понимаешь Кактус? Не бойся и выходи»
Что я нёс?
Возымеют ли успех эти дурацкие призывы?
Кажется, возымели.
Завыли Блек Райдеры.
На полке что-то зашевелилось. Вижу – ком без глаз, зарытый в банное полотенце, на этой полке лежит.
Я потыкал в него рябиновой веточкой
Из кома вылупился трясущийся Кактус. Растительность на его лице была всё ещё отталкивающей и неприятной. Прямо стог сена какой-то. Два глаза уставились на меня, но без злобы и уж тем более безо всяких претензий. Он добродушно улыбался.
– Не стригут нигде эльфов… Точнее, может эльфов и стригут, но депиляцию делать не делают, – пожаловался он.
Я почувствовал, что внутренне мы с Кактусом окончательно изменились.
И спокойно, без нервов ему говорю:
– Какой из тебя эльф? Ты в зеркало-то давно смотрелся?
Кактус вынул из кармана маленькое зеркальце и со знанием дела покрутил им то в левую, то в правую сторону.
– Может всё-таки депиляцию?
– Со спиртом не пробовал? – Спички и спирт. Обычные уроки по химии. – Где тебя носило в шестом классе, Кактус? Проходили же!
Кактус замешкался
– Крамбамбуля! – вспомнил я. Горит как спирт… так кажется Роберт говорил. Спички? Тут! Спичек мне в карман, наверное, подложила Дуняша.
– Осечка, – суеверно кричу, шкваркаю спичкой, обливаю Кактуса с ног до головы и закрываю глаза.
Когда открыл, Кактус стоял передо мной чисто выбритый и посвежевший.
– Видите, Бородатый Педро. Всё можно решить при помощи обычного одеколона!
девятилетку заканчивать.
В школу и побрели. Точнее – на электричке уехали.
Там я попал в объятия Понкиной, снова обросшей мелкими бруньками. И я расплакался. Ведь после девченок, которые душат тебя во сне и приходят за мбуки-мвуки, это не то, что невыигрышный вариант. Это вообще ничего!
На фоне скучной Понкиной даже выбритый Кактус казался мне симпатичнее.
«Что со мной?»– с ужасом подумал я.
Где то совсем недалеко, возможно на соседней автобусной остановке, восточный тантрический инкуб Роберт сел в правительственную машину и уехал, довольный.
Последний шанс
Мокрые сны по прежнему преследовали меня. Сижу я за партой важный такой, а у самого на заднице чёрная клякса. Потом просыпаюсь, гляжу: правда, накляксил.
Дуняша, которая по лету в белку превратилась, говорит – всё из-за того, что Роберт где-то бродит с моей клешнёй и ищет своего мбуки-мвуки. А может, уже нашёл. При упоминании мбуки-мвуки, она смеётся. Белка, смеющаяся как человек – то ещё зрелище. А мне не до смеха. Мне спать на сухом хочется. Если не высплюсь, то в школу опаздываю… будь она трижды неладна.
А однажды ко мне во сне пришли три старика и залопотали по ненашему.
«Бернгардовские швейцарцы», – догадался я.
Я увидел их на Боткинской, недалеко от ларьков с жвачками – там всегда много странных людей.
Люди оборачивались, а тем хоть бы хны. Стою и чешу в затылке, не зная как им сказать. Хотя бы по-русски заставить их говорить для начала. Или бороды под рубашки засунуть. Со стороны ведь посмотришь – чистый дурдом.
– Зиг! Фрид! – лающе представился мне один швейцарец. Спустя несколько минут я догадался – Зигфрид!
Второй спокойненько протягивает руку: – Манфред.
Ну а третьим был сами догадываетесь кто.
–Таблетка, – сказал этот третий, делая ударение на первый слог, – на-ко, пацн, выпей. Выпей-выпей…
Я выпил, опасаясь только одного – не переборщить бы, чтобы и этот сон влажным не оказался.
Но ведь он обещал, что теперь-то уж всё точно закончится хорошо!
Посмотрели на меня швейцарцы, покивали и давай расходиться. Один налево пошёл, к сберкассе. Второй направо – на автобус до станции сел. А третий поглядел заносчиво, и потопал куда-то, под неработающий светофор, в сторону Боткинской инфекционной больницы. Там люди исчезают по нескольку человек в день, если только правду про них говорят…
Пропустив выезжающий из-за поворота трамвай, Карл Симеонович Лейдхольд обернулся:
– Пацн!
– А?
– Последний шанс! Хочешь сотню-другую баб и побед на спортивном фронте?
Чёрт меня дёрнул брякнуть: – Хочу!
По правде сказать, мне и вправду этого очень хотелось.
Он щёлкнул пальцами…
Ра-ко-ко!
Оля Газелькина сидела передо мной смурная и озадаченная. Оценивающим взглядом пронеслась по меню и заказала минеральную воду. Я же наоборот – принялся жрать всё подряд, вплоть до огурцов в медовой заливке, не отводя от директрисы внимательного взгляда.