Дожрав, я принялся ковырять в зубах, глядя на неё при этом оценивающе.
– Ты что больной, Раков? – прошипела она.
– А вы?
– Диетическое питание зачем себе взял? Огурцы с мёдом? Нормальный?
– Вы вроде за ненормального выходить замуж собирались, – напомнил я.
– Это был оползень! – закричала она, – это было минутное помутнение! Прости меня, Ракоко!
– Ладно. Я доем? Допью? Можно?
Газелькина замолчала
– Можно? – переспросил я.
– Упейся, – сказала она и отвернулась.
Я принялся трескать огурцы так, что мёд потёк по подбородку.
Глядя на то, как спокойно я ем, Газелькина опять рассердилась.
– Можешь за Кактуса своего замуж выходить, – закричала она, определенно путая наши роли в будущей любовной истории.
Я обещал над этим подумать.
Может не выходить, а уходить? Только куда?
– Последний танец, – робко попросила вдруг директриса.
Как я мог ей отказать? Я и не отказал. Хотя поинтересовался:
– А как называется танец?
– Там про что-то радиоактивное,– нахмурила красивые брови она. Потом махнула рукой и процарапала штору ногтями – Начинается! Побежали скорей.
«Все только начинается!» – заныл на сцене певец Глызин. Все вокруг стало чёрным, закривлялось, запрыгало и пустилось в пляс, так, словно это и вправду был чей-то последний танец.
В чём-то этот Глызин конечно прав.
Действительно, всё только начиналось!