Вернувшись в «келью», следующие восемь часов жизни посвятил изучению новой информации. Потом ещё раз повторил весь цикл.
Удивительно, но я не чувствовал ни голода, ни жажды. Мне не хотелось спать, я ничуть не устал. На третьем «погружении» внутренний голос попросил сделать перерыв, хотя бы для того, чтобы оценить объём полученных знаний.
В мире шёл четвёртый час пополудни. Но я прожил больше суток. Опасаясь за рассудок, решил остановиться. Оставил планшет в камне, удалил историю журнала браузера, переоделся в штатское и вышел на палубу.
Здесь ничего не изменилось: солнце, небо, море…
…и неряшливая ботва третьего класса вдоль бортов.
Призывный взгляд девушки со светлыми волосами заметил сразу. Но сейчас, обладая убежищем, я не видел причин уклоняться от вызовов. Напротив, почему не подыграть противнику, если уверен в своём превосходстве?
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила девушка.
— Почему спрашиваете?
— Редко выходите на палубу. Только ночью с женой. А днём она всегда в солярии. Под зонтом и с книжкой. Я и подумала… может, вы писатель?
— Нет, — признался я. — Не писатель. Как оказалось, я и жизни-то не видел, какой из меня писатель?
Её слова заставили задуматься.
Мария уходила после моего завтрака и, не считая заноса еды в обед и ужин, возвращалась только к девяти вечера. С учётом «медового» периода наших отношений, это было правильно. Я ни секунды не сидел за компьютером, когда она была в каюте. Но как-то не приходило в голову, что de facto Мария путешествовала третьим классом — без своего угла и крыши над головой.
— Как вас зовут?
— Ксения, а вас?
— Максим, к вашим услугам, — я притронулся к виску, изображая пальцами, как приподнимаю шляпу.
— Потрясающе! — она захлопала в ладоши. — Когда я впервые вас увидела, была уверена, что вы — комиссар, поднялись на палубу искать перебежчиков.
— Комиссар?
Она нахмурилась:
— Вы же не шпион Мегасоца с тайным заданием выкрасть что-то важное на Западе? Я буду разочарована!
Я улыбнулся:
— Всё наоборот. Я — шпион Запада, который выкрал у Мегасоца важную Военную Тайну.
— И вы можете это доказать?
— А это обязательно? У меня идиосинкразия к доказательствам ещё со школьного курса геометрии.
— О! — уважительно склонила голову Ксения.
— На вас произвело впечатление, что я учился в школе или адекватность контексту термина «идиосинкразия»?
Она покачала головой.
— Поразительно!
Я в недоумении поднял брови.
— Поразительное перевоплощение, — уточнила Ксения. — Видели бы вы себя в первые минуты на «Аркадии». Дикий взгляд, мятая шляпа, плащ в дивных разводах… а ещё, простите, от вас пахло!
Сделалось неуютно.
— Для скотской жизни — скотский реквизит, сударыня, — промямлил первое, что пришло в голову. — Ну, и запах соответствующий, скотский. Где вы, говорите, видели мою жену?
Ксения показала пальчиком на верхнюю палубу:
— Солярий. Трап со стороны кормы… Только мне кажется, что она не одна.
— Благодарю вас.
— Спасибо за одежду, — сказала она.
Я помотал пальцами правой руки над головой: «свои люди, сочтёмся», и двинулся к корме.
Поднявшись по трапу, увидел Марию в компании широкоплечего господина в летах. Она со скучающим лицом гипнотизировала горизонт, а он, активно жестикулируя, что-то вдохновенно рассказывал.
Мне хотелось подойти незамеченным, чтобы подслушать хотя бы несколько фраз, но Мария как-то почувствовала моё приближение, обернулась и расцвела в улыбке.
— Чувствуешь себя лучше, дорогой? — спросила она.
— Твоими заботами, милая, — не растерялся я.
— Познакомься, это Пётр Леонидович, спасает меня от скуки…
Широкоплечий господин сделал вид, что рад моему появлению.
— А это Максим, мой муж.
— Прекрасный денёк, — сказал я, даже не пытаясь протянуть Петру руку.
Но он в этом не нуждался.
— Рад познакомиться, Максим, — солгал Пётр. — Очарован вашей женой. Как в Мегасоце называют симпатии с первого взгляда?
— Венерическими.
Он растерялся:
— Почему?
— Удовольствия мало, головняка много…
Пётр Леонидович в сомнении потёр переносицу и неожиданно принял верное решение:
— Что-то я засиделся. Позвольте откланяться, дела…
Он ушёл, а мы какое-то время просто улыбались друг другу. Я разглядывал её лицо и поражался, насколько она красива. На улице, при солнечном свете я никогда её не видел. И много потерял…