Я с ужасом уставился на культю его правой руки.
От локтя и ниже ничего не было. Совсем ничего.
С дурацкой ухмылкой клоуна, Никаноров левой рукой что-то нащупал в воздухе и резко дёрнул:
— Вуаля!
Правая рука вернулась на место.
— Соли святой воды не взаимодействуют с электромагнитным излучением. Я несколько раз вымочил полотенце и высушил его. Какой эффект, а? Готовый материал для плаща-невидимки! Что скажете?
— Что вы дурак, Никаноров, — в сердцах сказал я. — И фокусы у вас дурацкие!
— Вы просто завидуете, — с укором заметил он. — Обратите внимание, как работает сознание. Мозг сам достраивает фоновую картинку! Мы физически не можем увидеть «пустое» место!
— Избавьте меня от подобных экспериментов!
— С удовольствием. И для этого вам придётся пустить меня в свою пещеру.
— Придётся?
Он смутился:
— Это всего лишь одна из возможных демонстраций моей полезности. Но я не прошу, я — покупаю. За вами должок. Чемодан с деньгами…
Я осторожно кивнул. Как-то незаметно для себя я уже успел распорядиться его имуществом.
— Можете оставить его себе, — великодушно простил Никаноров. — Я передаю его вам в порядке оплаты аренды четырёх квадратных метров вашей пещеры. Возле стены и с выходом к «морю». Хочу изучать свойства камня и святой воды. Чемодана денег хватит?
Я поймал себя на мысли, что потерял всякий интерес к событиям на самбадроме. Сегодня история делалась здесь, на кухне второсортного пустующего отеля.
Но какой фрукт!
Неверно расценив моё молчание, Никаноров оставил фатовской тон.
Теперь он просил, даже умолял пустить его в камень:
— У меня тысяча проектов и миллион идей, Максим. Уверен, вы не представляете всех возможностей. Оставьте эти вопросы специалистам. А сами занимайтесь дрессировкой социума, — он кивнул на экран телевизора, где снова показывали клетку. — Мелочёвку оставьте мне, перед вами более глобальные задачи. С вашим посредничеством между человечеством и философским камнем, люди смогут выйти из тупика на дорогу. Что, если подобный симбиоз: человечество и камень, — изначально входил в проект Создателя?
Да, верно. До потрясающего фокуса с исчезнувшей рукой он действительно рассуждал о столбовой дороге, по которой человечество с помощью камня строевым шагом устремится к светлому будущему.
Меня не тронули его надежды.
Об асфальтированном проспекте к светлому будущему слышу с младенчества. И теперь у меня отношение к этим проспектам чересчур утилитарное: в случае войны здесь может сесть бомбардировщик или эта ВПП только для короткого разбега истребителей?
Но другое слово напомнило о важных пробелах в понимании происходящего…
— Кстати, о посредничестве, Александр, — с заученной непринуждённостью ключевого вопроса я вклинился в его проповедь. — Как вы нашли Крецика?
По его лицу было видно, с каким трудом он возвращается из своего светлого будущего в наше хмурое настоящее.
— Крецик? Кто такой Крецик?
— Борис Крецановский. Вы передавали ему фото.
— Нет! — он даже головой помотал для убедительности. — Я ничего ему не передавал. Он подошёл на переменке в Универе, сказал, что от нашей общей знакомой, и назначил встречу на утро в заводском кафе.
— Тогда кому вы передавали фото?
Я сознательно не акцентировал внимание на схемах, хотя эта часть меня интересовала больше фотографий.
— Документы на Запад ушли через мою близкую знакомую. Она ждёт меня в Лиссабоне.
Я вспомнил о девушке под шлюпкой.
— Ксения?
Его будто током ударило: не подпрыгнул, но привстал. Мне показалось, что он выбежит из кухни. Но нет, замер. Передумал…
— Да, верно. Её зовут Ксения. Вы знакомы?
— Светлые волосы, карие глаза, курносый нос, пушистые ресницы…
Каждое слово он сопровождал энергичным кивком.
— Она не в Лиссабоне, Александр. Ксения на «Аркадии». Наверное, хотела с вами скорее встретиться.
Никаноров тяжело опустился на стул. Смотрел со страхом, почти с ужасом.
— Но это значит… она могла погибнуть!
— Трижды.
— Вы можете меня отнести к ней?
— Пожалуй, да. Уже почти сутки раздумываю, куда бы вас эвакуировать. «Аркадия», с учётом моего пристального внимания, не самое плохое место.
— А вы знаете, что «Аркадия» у древних греков была что-то вроде «земли обетованной»? Нашу пещеру тоже можно назвать Аркадией.
Мне было приятно, что он успокаивается, но что-то чересчур быстро моя пещера стала «нашей». Кроме того, у меня ещё оставались вопросы.