Повезло, что я действительно неплохо потрудился, изучая сети и коммуникации подвалов библиотеки. Зная, где проходит жгут сигнальных проводов освещения и вентиляции, без труда отыскал потайную кнопку и без колебаний её нажал.
Мария вздрогнула, а я только ухмыльнулся, когда шкаф поехал вверх, а потолок раздвинулся, открывая унылое серое небо. Капли дождя будто караулили нас — влетели в подвал трассирующими очередями. Сильный сквозняк качнул книжные сталагмиты, один из них рухнул. Хлопья сажи, простреленные дождём, чёрным облаком унеслись ветром.
— Нужно бежать наверх, чтоб не украли, — порывисто повернулась ко мне Мария.
— Что ж, побежали, — согласился я, не сводя взгляда с колонны, выползающей из-под пола.
Я был уверен, что группа Марии уже наверху, и что никто не посмеет подойти к бленкеру. Но если ей хочется делать вид, что всё происходящее — несанкционированная руководством импровизация, то и пусть. Она мне обещала, и я в потрясающем деле. Это не корпеть над конспектами и страшиться сессии. Тут всё по-настоящему! А при удачном раскладе могут и в звании повысить, и диплом перед строем вручить. Ну, и Мария, конечно. Кто бы мог подумать, что феерическую карьеру могут делать не только брошенные котята: с помойки на подушку хозяина, но и контуженые красноармейцы с голосами в голове?
5. Приказано не возвращаться
Мы поднялись на борт по её билетам. Билет Крецика всё ещё лежал в гимнастёрке. Я не забыл о нём.
В том, что операция согласована со всеми инстанциями, не было сомнений. В порту никто не поинтересовался содержимым ящика, не прозвучало ни одного вопроса. Пограничники на документы даже не глянули. Так бывает только в одном случае, когда таможня, политотдел и погранцы получают приказ: к этим персам не подходить.
Лица грузчиков показались смутно знакомыми, — кажется, это они были с Марией утром, — но я не присматривался. Они только занесли ящик в каюту, пробурчали «счастливого плавания» и ушли.
Попытка обнять Мару оказалась безуспешной, она решительно отстранилась и недовольно сказала:
— Держи себя в руках, милый. Всему своё время. И тебе придётся, как следует вымыться, прежде чем я позволю к себе прикоснуться.
Я попросил огласить список предстоящих мероприятий.
— Сейчас поднимемся на палубу, и как все нормальные люди понаблюдаем за движением «Аркадии» по каналу. Потом у нас ужин, потом посидим в баре, надеюсь, потанцуем. Ну, а после вернёмся в каюту и сравним мои желания с твоими возможностями.
Звучало высокомерно и с толстым слоем снобизма, но мне было наплевать. Тем более что каждый пункт её плана был недосягаем с койки моего убежища. Я уже направился к двери, но заметил монитор на столе, задвинутом в угол каюты.
— Компьютер?
— Наверное, — равнодушно сказала Мария. — А может кабельное телевидение. Транслируют из общего центра, а ты можешь только листать программы…
На палубе царила предстартовая суета. Толпа народа сгрудилась у правого борта. Кто-то кричал тем, кто стоял на причале. Кто-то пытался расслышать, что кричали с причала. При этом все были необыкновенно бодры и веселы. Накрапывающий дождик нисколько не мешал общему ликованию. Я ничего не понимал. Мы оставляли простой и понятный мир. Отправлялись во враждебное окружение. Чему радуются эти люди?!
Мария решительно вломилась в самую гущу праздника, а поскольку держаться за руки мы ещё не привыкли, то почти сразу затерялась в толпе.
Только я не настаивал. Спокойно перешёл к левому борту. Здесь никого не было. Зато был хороший обзор берегов Невы, теснину которых с минуты на минуту оставит наше судно. Была волна, и ленивый полёт чаек… пахло влагой и гниющей травой. Снизу коротко взревел буксир, двое матросиков, перегнувшись через борт, наблюдали, как натягивается над рябыми от дождя волнами толстый корабельный канат.
Не успел я порадоваться своему нечаянному одиночеству, как увидел девушку с копной соломенных волос. Она сидела под спасательной шлюпкой в шезлонге и с ожесточением грызла яблоко. Под шезлонгом лежал рюкзак и стоял термос. Заметив мой взгляд, девушка отвернулась. Но яблоко грызть не перестала.
— Приятного аппетита, — насмешливо сказал я. — Не сыровато для пикника?
Блондинка резко обернулась, смерила меня с головы до ног и враждебно сказала:
— Погоду, как и Родину, не выбирают.
Мне показалось, что она крепко обеспокоена, почти в панике, но тон её ответа не располагал к продолжению беседы. Я подумал: «не стреляет и ладно», и поймал за пояс проходящего мимо полового: