— А твой Дув не говорит, как относятся комарриане к этой свадьбе? — спросила Карин Делию.
— Отношение всякое, но что еще можно ожидать от завоеванного мира? Императорский Дом, разумеется, намерен использовать все возможные пропагандистские методы. Вплоть до проведения еще одной церемонии бракосочетания на Комарре в комаррианских традициях. Бедные Грегор с Лаисой!
В СБ все отпуска отменены до окончания этой самой второй церемонии, а значит, наша с Дувом свадьба откладывается до лучших времен. — Делия горестно вздохнула. — Что ж, зато, когда я наконец заполучу Дува, его ничто не будет отвлекать от меня. А сейчас он по уши занят своей новой работой. Он ведь первый комаррианин, возглавивший департамент по делам Комарры, и отлично знает, что сейчас он у всех на виду. Особенно если что-то пойдет не так, — скривилась Делия. — К вопросу о головах на подносе.
За этот год Делия изменилась довольно сильно. Раньше, когда она говорила о происходивших в Империи событиях, весь разговор крутился лишь вокруг того, что надеть (впрочем, эта тема в семействе Куделка всегда была животрепещущей). Карин уже начала думать, что этот малый, Дув Галени, вполне может ей понравиться. Зять, хм. К этой мысли еще надо привыкнуть.
Лимузин обогнул последний угол, и показался их дом. Куделки жили в последнем доме по улице, занимая симпатичное трехэтажное строение с окнами, выходящими в парк — зеленый квадратик в центре столицы и буквально в десятке кварталов от резиденции Форкосиганов. Молодая пара купила особняк двадцать пять лет назад, когда па был личным военным помощником регента, а мама уволилась с должности телохранителя Грегора и его приемной матери, леди Корделии, чтобы родить Делию. Карин не могла сообразить, насколько за эти годы возросла цена дома, хотя могла дать голову на отсечение, что Марк с легкостью бы это подсчитал. Несколько академический интерес: у кого рука поднимется продать любимый старый дом, каким бы развалившимся он ни был? Карин радостно выпрыгнула из машины.
Лишь поздним вечером Карин подвернулась возможность поговорить с родителями наедине. Сперва нужно было распаковать вещи, затем раздать подарки, потом востребовать обратно свою комнату, которую сестрицы в отсутствие Карин нахально превратили в гардеробную. Потом последовал длинный семейный ужин, на который пригласили всех трех ее лучших подружек. И все говорили и говорили, кроме па, естественно, который молча потягивал вино и казался несколько удрученным тем фактом, что вынужден сидеть за ужином в окружении восьми женщин. И за всей этой словесной шелухой Карин не сразу заметила, что никто ни слова не говорит о самых важных для нее вещах. И это показалось ей очень странным.
Теперь она сидела на спинке родительской кровати, пока мама с па готовились отойти ко сну. Мама делала свой обычный комплекс спортивных упражнений. Даже после двух родов и всех прожитых лет у нее по-прежнему оставались литые мышцы тренированной спортсменки. Па прохромал по комнате, поставил трость со своей стороны кровати, неловко сел и принялся с улыбкой наблюдать за женой. Карин заметила, что он стал совсем седым. Роскошные золотистые волосы мамы, заплетенные в косу, в краске не нуждалась, хотя в них и появился серебристый оттенок. Неловкие руки па приступили к снятию полусапог. Глаза Карин никак не могли перестроиться. Пятидесятипятилетние барраярцы выглядели как бетанцы в семьдесят пять или даже в восемьдесят пять. А у ее родителей была трудная молодость, на которую пришлась война и нелегкая служба. Карин откашлялась.
— Я насчет учебы на следующий год, — начала она, нацепив свою самую сияющую улыбку.
— Ты ведь имеешь в виду университет округа, да? — уточнила мама, держа уголок у «шведской» стенки и считая про себя до двадцати. — Не для того мы вкладывали марки в твое галактическое обучение, чтобы останавливаться на полпути. Это было бы ужасно.
— О да, я намерена продолжать учебу. Я хочу обратно на Колонию Бета.
Вот все и сказано.
Повисло короткое молчание. Затем па жалобно произнес:
— Ты ведь только что приехала, лапушка!
— Я и хотела приехать домой, — заверила она его. — Хотела вас всех увидеть. Я просто думала… что уже пора строить дальнейшие планы. Зная, что дело того стоит.
— Это что, начало кампании? — поднял бровь па.
Карин подавила раздражение. Можно подумать, она все еще маленькая девочка, выпрашивающая пони. Речь идет о ее дальнейшей жизни.
— Планы. Я серьезно.
— На сей раз ты знаешь, чему хочешь учиться? — Мама говорила медленно, может, потому что думала, а может, из-за того, что качала пресс. — То, что ты выбрала в прошлом году, по-моему, несколько… эклектично.