Скажу ли, наконец, что в погребе прокисшем,
Где бочки спрятаны, открыта настежь дверь,
Нацежен летний зной в сон виноградных лоз, —
Я виноградаря слова употребляю.
Похожи женщины на воду иль на камень,
Суровы иль нежны, легки иль недотроги.
Вот птицы странствуют наперерез пространству,
Домашний пес урчит, тревожится за кость.
Ночь откликается лишь чудаку седому,
Истратившему жар в банальных перепевах.
Нет, даже эта ночь не сгинет понапрасну.
Сон для меня придет, когда других оставит.
Скажу ли, что над всем владычествует юность,
Морщины на лице усталом замечая.
Над всем владычествует отсветов поток,
Лишь только вытянется из зерна цветок.
Лишь только искренность о жизни возникает —
Доверчивый не ждет доверья от других.
Пускай ответят мне до всякого вопроса,
Пускай не говорят на языке чужом.
Никто не посягнет дырявить мирный кров,
Жечь эти города и мертвых громоздить.
Я знаю все слова строителей вселенной,
А время для таких — живой первоисточник.
Потребуется смех, но это смех здоровья.
То будет братское веселье навсегда.
То будет доброта такая же простая,
Как к самому себе, когда ты стал любим.
Легчайшим трепетом ответит зыбь морская,
Когда веселье жить свежей соленых волн.
Не сомневайтесь же в стихотворенье этом.
Я написал его, чтоб вычеркнуть вчера.
Э. ДАДЬЕ
ЖИЗНЬ — НЕ СНОВИДЕНЬЕ
Братьям
Нет, жизнь не сновиденье, милый брат мой!
Тебе расскажет каждый перекресток
Про горизонт, загроможденный тьмой,
Про тяжкие дубинки полисменов,
Про губернаторов и комендантов,
Хотящих сделать Африку тюрьмой
Иль кладбищем огромным — на потеху
Воронам и лисицам.
Расскажет о стяжательницах наглых,
О голоде твоем, грызущем руки,
О торгаше, припрятавшем за стенкой
Своей лавчонки затхлую муку
И мухами засиженные сласти.
Все нам велит бороться, милый брат мой!
Вода, в угрюмых запертая скалах.
Клокочущая, рвущаяся бурно,
Велит тебе идти вперед и вдаль,
К родному океанскому простору.
Пчела, оспаривающая сладкий сок
У мотылька, звенит тебе о том,
Что жизнь не сновиденье, милый брат мой.
Звезда в круговращенье бесконечном,
Пробившая полуночный туман,
Велит тебе пробить завесу мрака,
Лжи, себялюбья, низости и злобы.
Как солнце светом заливает небо,
Как громом оглашает мир гроза,
Наполни землю голосом своим,
Но не молчи ни в ссылке, ни в оковах
И утверждай везде и всюду право
Свое на жизнь! Ты человек! Держись!
И если даже голову ты сложишь
На плаху, — плюнь в глаза своим убийцам,
Которых завтра мощные титаны
Сметут с лица земли одним щелчком.
Ты вправе счастлив быть.
Ты презираешь смерть.
Ты ненавидишь войны и жестокость.
Пусть капли крови брызнувшей твоей
Не смогут смыть до смерти палачи.
Вот ласточка зовет тебя в полет.
Ввысь, — только там соратников ты встретишь.
Ввысь, — только на вершинах дружно бьются
В могучем ритме все сердца людские.
Ввысь, — рядом с ласточкой споешь ты гимн
В честь Человека, Мира и Свободы.
Ввысь, — чтоб низринуть ураган на кривду!
Ввысь, — чтоб раздвинуть дымную завесу!
Чтоб на земле грядущий день сиял,
Чтоб лилиям вернуть их белизну,
Вернуть ребенку детскую улыбку,
А матери вернуть любовь и нежность.
Нет, жизнь не сновиденье, милый брат мой!
Бороться — право всех, кто жив.
Построим вместе, брат мой, новый город,
Ты — углубившись в книги и реторты,
Я — с заступом в руках, в болоте вязком,
Ты — в чистой блузе тонкого сукна,
Я — босоногий, в продранной дерюге.
Не забывай, что Африка нас ждет,
Что столько задолжали мы другим.
Встань на борьбу, без промедленья, брат мой.
Жизнь для тебя не сновиденье!
МОЙ БЕРЕГ СЛОНОВОЙ КОСТИ
Они назвали Берегом Слоновой Кости
Милитаристскую газету.
Я здесь живу, на Берегу Слоновой Кости,
Где чаровницы легкие танцуют,
Где плещут реки в белом оперенье радуг,
Где свищут птицы
Черные, как смоль,
Багряные, как угольки,
И синие, как небо, —
На берегах, в листве и на холмах.
Они назвали Берегом Слоновой Кости
Милитаристскую газету.
А я живу на Берегу Слоновой Кости,
Где свет разбросан в заросли лесной,
Где мох зеленый стелется коврами,
Где лани вольно мчатся по саваннам,
Где благодетельницы-феи
Хранят источники и села наши,
Где столько рисовых плантаций и кофейных рощ,
Где черные дрозды болтают и качаются
На пальмовых густых ветвях, взметенных ветром,
Где кружево коралловых лиан на изгородях завилось,
На Берегу Слоновой Кости, где прозрачные стрекозы и бабочки
Ленивые, и петухи на пагодах, и голуби, воркующие вечером
О том, что надо спать, что все изнурены жарой.
Они назвали Берегом Слоновой Кости
Милитаристский свой листок.
А я живу на Берегу Слоновой Кости,
Где белые орлы и водяные утки,
Рыбацкие флотилии выходят в море,
Качаются пироги в праздничное утро,
Колибри в пестром оперенье
И попугаи цвета пламени
На берегу Слоновой Кости.
Они назвали Берегом Слоновой Кости
Милитаристскую газету.
Там речь идет о дивидендах,
Об экспорте продуктов,
О миллиардах чистой прибыли, —
Не о тебе, моя родная мать.
Не о тебе, мой брат,
Не о таких, как мы,
Не о единственной нам данной жизни.
На Берегу Слоновой Кости, где на перекрестках
Средь бела дня нас убивают, потому что
Так приказал проконсул, потому что
Мы им мешаем разжигать войну.
На Берегу Слоновой Кости
Садовник борется за свой цветущий сад,
Рабочий борется за новый мир,
Ребенок, грамоты лишенный, борется за школу,
А загнанная женщина — за лучшую судьбу.
Они назвали Берегом Слоновой Кости
Милитаристскую газету.
На Берегу Слоновой Кости
По вечерам поют там-тамы,
По мирным вечерам
На бедрах шелк намотан.
Тут много бархатных сандалий
И золотых чеканных украшений.
Я вижу нимф, смеющихся тепло и ясно,
С тропическим тревожным ароматом.
Со звездами в эбеновых кудрях
На Берегу Слоновой Кости,
Который борется.