Я услышал: скрипят у возделанных пашен
Твои тяжкие фуры, и нежен и влажен
По утрам аромат молока ледяного.
Это ты, это ты, моя родина, снова
В сортировке оттенков и сумерек синих.
В поздний час фонари словно блеклые птицы,
Поезда красноглазы, на рынках теснится
Разноцветная уличная толчея,
Горны пышут багрянцем, а люди шагают, —
Города напоили их терпким горючим.
Они помнят зеленую свежесть по кручам.
Есть у них вековые орудья труда.
В этом зеркале ты навсегда молода, —
Первозданная мощь, золотая страда,
Ключ от музыки нашей, защита свободы!
Это ты! Это сплав доброты и работы
В каждом новом пейзаже твоем. Это люди
Добывают могучее счастье свое!
Все, что создал народ, что сплели его руки,
Что моторов твоих разнесли провода,
Это ты, моя Франция, в общей поруке.
Мои вены бегут по зеленым проселкам,
Словно ящерицы, извиваясь в люцерне.
И любую кровинку легко очищает
Твой растительный жизненный круговорот.
Льется жизнь через край, но в звенящей цистерне
Вечно плещет и бродит бродило — народ!
Ведь любовь наша к родине глубже морей.
Она словно корабль, утонувший в тумане.
Нам казалось, погибла она в баснословье,
На кремнистых уступах чужого рассказа.
Но мы вновь обретаем снаряд водолаза,
Мы спустились на дно, в преисподнюю ночь,
Мы нашли ее спящей в подводных растеньях.
Мы знамена из рук ее скрещенных взяли.
Предстает она нам еще ближе и краше.
Вышла спавшая в сказках красавица к нам,
И с оружьем в руках понеслась по волнам,
И, как знамя, любовь сыновей подняла.
Из какого ты пепла встаешь, прозревая,
Саламандра любви нашей, память живая?
Как ожоги на коже, следы от цепей
Превратились в страницы твоих эпопей?
Кровь по жилам бежит, завивается плющ
В направлении взгляда, в стремлении к свету.
Все дороги вмешались в симфонию эту.
И обвенчанный с ветром гудит телеграф,
И трава зеленеет под снегом непрочным.
Солнце вечной надежды, рожденье и рост!
Прямо к сердцу приросшие почки весны!
Горизонт необъятной дневной ширины!
Люди встали, едва лишь забрезжило утро.
Вся вселенная в кровь просочилась как будто.
Люди встали, — один уже трактор ведет,
Тот наладил станок, этот двинул турбину.
Скалы сломаны, дышат земные глубины,
Ямы вырыты, блещет в прожилках руда.
День воскресный подходит на смену труда.
Здесь рождается жизнь. Здесь закон тяготенья
Утверждается в неисчислимом сплетенье
Шестерен и колесиков. Крутится фильм.
Загудел пароход, задымился завод.
Даже мрак — это скопище крохотных телец.
Человек, ратоборец свободы, владелец
Всей материи, слушает тайны миров,
Раздвигает полуночный мрачный покров.
Он владеет энергией животворящей,
Он сознанье и знанье удвоил свое,
В превращеньях энергии властно царящий,
Он осмыслил и заново создал ее!
С жизнью связана жизнь, — кружевное плетенье,
Непрестанное ткачество крови и руд,
Каждодневная алгебра, отдых и труд, —
Это вы, вдохновенье, и память, и плоть, —
Только мы вашу тайну смогли побороть.
Вековой оборот, соответствие между
Зорким зреньем и небом, дыханьем и ветром.
В гуще старого парка влюбленная пара —
Ты и там, моя родина, — счастье для всех.
Старый памятник, дерево, путник ночной,
Беспечальный романс в городах раскаленных,
Блеск росы, что горит электрическим светом,
Мчанье тока, молчанье неясной мечты.
Мой Париж, отворяющий шлюзы столетий,
Превращающий жизни в гирлянды созвездий,
Мощный город, бродило живой красоты!
Разве это старо, — твоим сыном назваться,
Моя Франция? Пепел пожарищ целуя,
Не позволить тебе раньше нас умереть?
И воздвигнуть тебя светлым знаменем правды?
Правый довод любви, равновесье решенья,
Правый разум, решивший, чью сторону взять, —
Наш народ, разрушитель всех новых Бастилий, —
Разве он не само единение сил,
И рассудков, и поприщ? Не слава французов
Оживает в руках у рабочего класса?
Не наивно любить ту страну, где ты выучил слово «любить»!