Когда мы нарисовали читателю картину разброда и сумятицы польской военной мысли в дни кануна генерального сражения, когда маршал Пилсудский в своей книге так красноречиво познакомил нас с его собственными переживаниями, то для читателя в полной мере должно стать ясным достоинство действий нашего Западного фронта, в полной мере использовавшего элемент нашего морального превосходства. Непрерывность и быстрота нашего движения, по признанию ген. Сикорского, совершенно разлагали польскую вооруженную силу в моральном и материальном отношениях. Сильная группировка на правом крыле одновременно обеспечивала и операцию, надежно прикрывая наши главные коммуникации от Гродно на Белосток, на которые базировалось большинство наших армий. Наконец, мы должны отметить трезвый учет элемента местности и ее свойств. Форсирование р. Вислы на участке против Варшавы сопряжено было с большими трудностями, которые читатель может усмотреть сам из приведенного нами в одной из предыдущих глав описания театра военных действий. Формирование Вислы ниже Варшавы было легче осуществимо хотя бы благодаря наличию мостов в Вышгороде, Плоцке и Влоцлавске{297}. Отказавшись от лобового наступления с востока на Варшаву, что для него было [524] невыгодно в силу многих причин, командованию Западным фронтом по условиям местности надлежало придерживаться именно того плана, какой оно избрало. Кроме тех выгод, которые оно получало при форсировании р. Вислы, этот план выводил главную массу северных красных армий на возвышенное, пригодное для маневрирования крупных войсковых масс Мазовецкое плато, откуда оставался только один шаг до линии р. Вислы, а отсюда — до Варшавы, деморализованной вконец этим движением, а также до линии Данцигской железной дороги. Это движение выводило красные армии в обход опасного для них угла между pp. Висла и Буго-Нарев с находящимися там укреплениями{298}. Мы ничего не можем добавить к этим рассуждениям генерала Сикорского.
Но, как мы уже сказали, выполнить этот план в полной мере не удалось. Существенная часть его в виде удара на Люблинско-Демблинском направлении (12-я и 1-я конная армии) выпала вследствие целого ряда неблагоприятных для нас трений. Добавим только, что мы много выиграли бы, если бы полевой штаб предусмотрел и устранил технические затруднения и проделал предварительную работу по оформлению Южной группы (14, 12-й и 1-й конной армий) и организации управления ею. Тогда командзап мог бы перенести из Минска свой аппарат полевого управления числу к 12–14 августа куда-нибудь в Малкин, что чрезвычайно упростило бы вопросы управления Северной группой армий.
Трудна задача историка, если историю ему приходится писать тогда, когда живы ее участники, но, с беспристрастностью историка оценивая происходившие события и деятельность лиц, мы ставим своей задачей изучение опыта Гражданской войны для его использования в предстоящих нам революционных войнах. На анализе плана действий красных мы столь подробно остановились потому, что маневренный характер войны требует решительности и смелости, и особенной четкости в работе аппарата управления красных армейских организмов. Эти качества мы должны всемерно развивать. Между тем наш проигрыш кампании на Висле приводит некоторых авторов, быть может, незаметно для них самих, к провозглашению лозунга осторожности как высшего принципа оперативного [525] искусства. Изложением хода событий на Висле мы стремимся доказать необходимость решительных и смелых действий для достижения большого успеха. Мы думали, что подвижность армий, их способность к смелым перегруппировкам, способность к преодолению своей оперативной инерции, соединенные со смелым и твердым руководством и героизмом войск, являются вернейшим способом организации побед.