Обособленность сибирского правительства в пространстве от прочих белогвардейских правительств делала его всероссийским только по названию. Официально признавая его суверенитет, все белые правительства в своей внутренней и отчасти внешней политике мало руководствовались его указаниями. Особенно самостоятельно держал себя Деникин, пользовавшийся и без того широкой автономией в области внешних сношений, но требовавший также полной самостоятельности в вопросах земельной и финансовой политики.
Нам остается теперь сказать несколько слов о тех второстепенных белогвардейских правительствах, которые возникли исключительно как результат интервенции Антанты. Таковым являлось первоначально социал-соглашательское, а затем реорганизованное наподобие военной диктатуры правительство Северной области на Беломорском побережье, образованное в августе 1918 г., затем, по установлении официальной связи с Колчаком, преобразованное им в военное генерал-губернаторство, причем бывшие министры образовали особый совет при нем.
Правительство севера России образовалось в Архангельске в августе 1918 г. тотчас после высадки в нем десанта союзников. Оно являлось коалицией социалистов-соглашателей и деятелей буржуазных партий. Во главе его стоял бывший народоволец Чайковский. Однако месяц спустя, т. е. в сентябре 1918 г., даже такое соглашательское правительство не удовлетворило военное командования Антанты. Был инсценирован военный переворот, и министры-социалисты во главе с Чайковским были отправлены в Соловки. Вскоре Чайковский был выпущен и поставлен во главе нового фиктивного правительства чисто буржуазной окраски с ничтожной примесью «народных социалистов». Заместителем Чайковского был назначен военный генерал-губернатор генерал Миллер. В начале 1919 г. союзники нашли возможным под благовидным предлогом избавиться и от Чайковского, отправив его в Париж на конференцию союзников в качестве представителя русских белогвардейских правительств. Генерал Миллер, его заместитель, явился фактическим главой правительства. Таким образом, [131] правительство Колчака только оформило уже установившийся фактически в Северной области порядок.
Северо-Западное правительство Лианозова, созданное англичанами 10 августа 1919 г. в Ревеле, опасалось даже появиться на клочке собственной территории.
Оба эти правительства были не более как фикцией, всецело зависевшей от держав Антанты. Армия Северо-Западного правительства являлась приютом авантюристов и кондотьеров, к ней примкнул известный впоследствии в истории бандитизма Булак-Балахович.
Такого же типа было правительство и Закаспийской области, образованное эсерами 12 июля 1918 г. и сразу же призвавшее на помощь себе английские войска из Персии; впоследствии это правительство передало свои полномочия правительству юга России.
Летом же 1918 г. при поддержке английских штыков в Баку возникло национально-шовинистическое азербайджанское правительство буржуазной окраски, стоявшее на платформе независимости Азербайджана и враждебное Добровольческой армии.
В Туркестане со времени Октябрьской революции обособилось ферганское областное правительство, опиравшееся на местные кулацкие слои как туземные, так и колонистов. Это правительство вело борьбу с советской властью в Ташкенте и в конце концов распалось, причем на его место пришло бандитское движение, известное в дальнейшем как басмачество.
Все эти правительства, за исключением азербайджанского, имели много общего как в своем возникновении, так и в политической установке и методах проведения внутренней политики. Главным объединяющим их признаком являлась общая цель «восстановления единой и неделимой России».
На примере эволюции белогвардейских правительств соглашательского толка мы видим несостоятельность мещанской мелкобуржуазной демократии перед лицом мировой революции. Мелкая буржуазия оказалась бессильной вести свою собственную политику в условиях решительного столкновения двух классов — буржуазии и пролетариата, и мелкобуржуазное правительство, прикрываясь левыми лозунгами [132] и фразами, или неизбежно скатывалось в лагерь открытой контрреволюции, или подготовляло дорогу последней.
После опыта Уфимской и Украинской директорий для наиболее активных и революционных элементов мелкобуржуазной демократии не оставалось иного выхода, как присоединение к формуле политического господства пролетариата.
Как мы уже неоднократно констатировали, в тылу белого фронта имели место постоянные восстания пролетариата и крестьянства, принимавшие иногда стихийные размеры, причем повстанчество обычно увеличивалось за счет родственных крестьянству и рабочим промежуточных деклассированных элементов. Волнения в тылу у белых имели характер подлинного революционного движения, кривая роста которого непрерывно шла вверх. Особенно сильно сказался рост повстанческого движения на Украине в конце 1918 г. и в Сибири перед падением власти Колчака в конце 1919 г. Последняя, в сущности, и была сметена с исторической сцены волной красного партизанства Сибири. Волна партизанства подточила все жизненные нити существования колчаковских армий. Способное к войне население почти поголовно уходило в леса и, организуя там крупные отряды, иногда с самодельной артиллерией, делало исключительные по смелости набеги на отдельные гарнизоны, склады, линии сообщения. Приток пополнений в белые армии прекратился, численность их уменьшилась с поразительной быстротой, так как мобилизованное крестьянство из рядов армии массами переходило в отряды партизан.