«Состав (северо-западной) армии был до крайности пестрый и какой-то случайный, — подтверждал Марушевский, — Видно было, что все это нуждается в настойчивой, организационной работе, в огромных материальных средствах, в запасах обмундирования, обуви, теплой одежды. Ничего этого не было»[313]. «Неодетой и не получавшей два месяца жалования армии», подтверждали члены Северо-западного правительства, угрожал скорый «полный и окончательный развал»[314]. Однако переговоры Юденича «с состоятельными соотечественниками (эмигрировавшими в Швецию) результатов не дали…»[315].
На помощь пришли союзники: от англичан армия получила 40 тыс. комплектов обмундирования, 20 тыс. ружей, 15 млн. патронов и 30 грузовиков и т. п., вплоть до бритвенных принадлежностей, зубных щеток и туалетной бумаги[316]. Кроме этого были присланы артиллерийские орудия, танки и самолеты, однако тяжелое вооружение пришло в крайне незначительном количестве и, большей частью, в некомплектном или неисправном виде. Союзники в это время были больше озабочены содействием в становлении новых независимых прибалтийских государств, поэтому «помощь от Антанты, если не считать поставок американской муки, приходила «крохами». Немецкие оккупационные власти давали значительно больше»[317].
Тем не менее, благодаря иностранной помощи численность армии стремительно росла: если в феврале 1919 г., по данным Юденича, она состояла всего из 758 офицеров и 2624 рядовых[318]; то к сентябрю она выросла до 27 тыс. человек, а по данным Военного министерства Северо-запада даже — 59 тыс. человек, а к ноябрю 75 и даже 100 тыс. человек. Причина такой чрезмерной разницы между действительным составом армии и тем, что значилось на бумаге, по словам исследователей, заключалась в больших размерах ее тыловых частей и в том, что «армейское командование, таким образом, рассчитывало получить от правительства «дополнительные» ассигнования, получаемые им от Антанты»[319].
Армия Юга России
Создание Добровольческой армии требовало времени и денег: на каждые 10 тыс. человек — один миллион рублей в неделю. Остроту проблемы передавало сообщение ген. М. Алексеева от 23 мая 1918 г. — П. Милюкову: «Без денег… я вскоре буду вынужден распустить армию»[320]. И лидер крупнейшей либеральной партии России Милюков предложил … помощь немцев. Американский историк бесстрастно констатирует: «Человеком, который сделал очень многое, что бы примирить немцев и Добровольческую армию, был П. Милюков, лидер партии кадетов»[321]. Тот самый Милюков, который до этого обвинил в измене немцам царское правительство, затем Керенского, и наконец провозгласил крестовый поход против немецких наемников — большевиков.
Немцы дали не только деньги, по словам историка П. Кенеза, «приход немцев радикально изменил ход Гражданской войны в Южной России. Свергнув режим большевиков, немцы дали возможность Белому движению реорганизоваться»[322]. Однако на формальный союз с немцами добровольцы не пошли. Свое отношение к Германии, бывший начальник штаба Верховного главнокомандующего русской армией ген. М. Алексеев определил в начале мая 1918 г. словами: «Союз с немцами морально недопустим, политически нецелесообразен. Пока — ни мира, ни войны»[323].
Политически, командование Добровольческой армии, с одной стороны боялось быть обвинённым в связи с врагом, продолжение войны с которым являлось ее знаменем, а с другой — связывало все надежды со своими союзниками по Антанте. И последние давали их в лице представителей британской и французской военных миссий, прибывших в Новочеркасск уже в первой половине января 1918 г., но «пока, — отмечал ген. Лукомский, — союзники могут помочь нам только деньгами»[324].
Многие считали надежды добровольцев на союзников по Антанте ошибкой, например, активный участник событий, бывший член Государственного Совета В. Гурко заявлял: «Можно было думать, что Добровольческая армия наконец уразумеет, что в основу международной политики должны быть положены не чувства, а сухой, черствый расчет», для «русских интересов использовать сохранившиеся у нее (Германии) силы, для свержения большевиков… Думать, что Державы согласия оценят нашу Дон-Кихотскую лояльность и окажут нам за нее реальную бескорыстную помощь, было более чем наивно…»[325].
314
Архив русской революции // под. Ред. И. В. Гессена. Изд. 2-е. Берлин, 1922, т.1, с. 297–306. (Корнатовский Н…, с. 257–258).
319
Шишов А. В.…, 345; см. так же: Кирдецов Г. У. У ворот Петрограда (191–1920 гг.) Берлин. Русс. Тип. Е. А. Гутнова, 1921, с. 294–299. (См. подробнее: Корнатовский Н…, с. 518.)
323
Деникин А. Очерки русской смуты, т. III, с. 132. (Головин Н. Н. Российская контрреволюция…, т.1, с. 496).
324
Лукомский. Воспоминания, т. Берлин: Изд. Отто Кирхнер, 1922, с. 289. (Головин Н. Н. Российская контрреволюция…, т.1, с. 437).
325
Гурко В. И. Из Петрограда через Москву, Париж и Лондон в Одессу. 1917–1918 гг.// Архив Русской революции, т. XV, с. 32. (Цит. по: Головин Н. Н. Российская контрреволюция…, 2 т., с. 570).