В Киеве, подтверждал М. Нестерович-Берг, «обыватель веселился — пир во время чумы. Пусть где-то сражаются, нас это не интересует нимало, нам весело, — пусть потоками льется офицерская кровь, зато здесь во всех ресторанах и шантанах шампанское: пей, пока пьется…»[572]. «Гомерические кутежи и бешеное швыряние денег на глазах всего населения (Ростова), вызывали среди благоразумных элементов справедливый ропот. Тыл был по-прежнему не организован. Войсковые начальники, не исключая самых младших, являлись в своих районах полновластными сатрапами, — подтверждал Врангель, — Поощряемые свыше войска смотрели на войну, как на средство наживы. Произвол и насилие стали обычным явлением…»[573]. «Офицерство кутило в «Версале» или загородных кабаках…, — подтверждал Штейфон, — Кутежи требовали денег, а при скудном добровольческом жаловании их можно было добыть только нечистоплотными путями»[574].
Действительно «некоторая часть строевого офицерства смотрела на Гражданскую войну как на источник личного быстрого обогащения…, — подтверждал ген. Глобачев, — Беспринципная часть офицерства обращала отнятое в свое личное пользование, и не только часть рядового офицерства отличалась этим, но и некоторый командный состав, до командующих армиями включительно. Нередко бывали случаи, когда с фронта генералы целыми вагонами отсылали в собственный адрес общегосударственное имущество, отнятое у большевиков. Военные власти и правительство как-то сквозь пальцы смотрели на это, а когда эти злоупотребления перешли всякие границы и правительство приняло меры к прекращению их, то наткнулось на необыкновенное сопротивление со стороны командующих армиями…»[575].
При этом, занимавшегося обеспечением армии Юга России британского офицера Уильямсона, поражало прежде всего бедственное состояние деникинской армии: «Войска, которые я видел в Борисоглебске, только вчера участвовали в бою и были очень плохо оснащены. Только 30 % были обуты в сапоги…, сквозь обветшалые мундиры можно было разглядеть колени и локти. Гимнастерки выгорели и износились, а у многих вообще не было гимнастерок, и вместо них солдаты носили шерстяные фуфайки. Не было даже признаков какой-либо британской униформы или снаряжения…»[576].
«Уже в штабе полка я, — вспоминал Уильямсон, — встретил других офицеров и младший состав, но ни на одной душе не было британской униформы! — Но боже мой, — воскликнул я, — весь штаб Донской армии получил шестьдесят тысяч комплектов!»[577] «Что происходило с британским обмундированием, которое приходило на фронт, я не мог понять…»[578] В конечном счете, обеспечение армии Юга англичане так же, как и на Севере России, были вынуждены взять полностью в свои руки: «Теперь в Новороссийске для разгрузки и сортировки всех поступающих грузов имелись под рукой офицеры и рядовой состав Королевского армейского корпуса боеприпасов, а на фронте каждой отдельной армии под командованием Деникина были приданы группы (британских) офицеров…»[579].
Что касается буржуазии, то Деникин приходил к полному разочарованию в том классе, за который он посылал свои войска на смерть: «Классовый эгоизм процветал пышно повсюду, не склонный не только к жертвам, но и к уступкам… Все требовали от власти защиты своих прав и интересов, но очень немногие склонны были оказать ей реальную помощь. Особенно странной была эта черта в отношениях большинства буржуазии к той власти, которая восстанавливала буржуазный строй и собственность. Материальная помощь армии и правительству со стороны имущих классов выражалась цифрами ничтожными — в полном смысле слова. И в то же время претензии этих классов были весьма велики…»[580].
«Армия никого не интересовала, — подтверждал плк. Р. Раупах, — Нуждались бы солдаты в обуви и теплых вещах, ходили бы сестры милосердия в рваном белье, мерзли бы в солдатских шинелях, если бы русская общественность окружала свою армию любовью и заботой? Конечно, нет. Но добиться от занятой наживой и разгулом буржуазии средств, чтобы согреть и обуть умиравших за нее людей, не было никакой возможности. Не давая ни гроша, она только поносила армию за то, что та слишком медленно двигается вперед»[581].
572
Нестерович-Берг М. А. В борьбе с большевиками. Воспоминания, Париж, 1931, с. 190–192 (Волков С. В.…, с. 71–72)