Февральская революция вызвала новый всплеск дезертирства: «Анархия поднимается и разливается с неукротимой силой…, — писал уже в апреле французский посол Палеолог, — В армии исчезла, какая бы то ни было дисциплина… Исчисляют более чем в 1 200 000 человек количество дезертиров, рассыпавшихся по России…»[814]. С Февраля по ноябрь 1917 г., по подсчетам ген. Головина, дезертировало почти 200 000 солдат ежемесячно, всего за период около 1 518 тыс. человек[815].
И именно из этих «элементов разложившейся (дезорганизованной и разбегающейся с полей сражений, грабящей и насилующей в тылу) царской армии, при наличии невероятной разрухи в хозяйстве страны и крайнего утомления войной всего населения», предстояло, отмечал С. Оликов, создать практически с нуля, в крайне ограниченные сроки, в условиях победоносно наступающих со всех сторон Белых армий — Красную армию. Этот «промежуток с момента окончательного развала царской армии до того момента, когда была создана Красная армия был, — подчеркивал С. Оликов, — самым опасным для революции»[816].
Поясняя трудности создания Красной армии, Ленин в своем отчете 7 марта 1918 г., указывал: «только тяжелым долгим путем самодисциплины можно побороть то разложение, которое война внесла в капиталистическое общество, только чрезвычайно тяжелым, долгим, упорным путем можем мы преодолеть это разложение и те элементы этого разложения, которые смотрели на революцию, как на способ отделаться от старых пут, сорвав с нее что можно. Появление в большом числе этих элементов было неизбежно в мелкокрестьянской стране в момент невероятной разрухи, и с ними предстоит борьба во сто раз более трудная, никакой эффектной позиции не обещающая, — борьба, которую мы только-только начали»[817].
Строительство Красной армии началось на «обломках старой» — царской армии[818]: 70 % добровольцев, вступивших в нее, согласно опросу, проведенному Высшей военной инспекцией осенью 1918 года, — ранее служили в императорской армии[819]. «Какая сила двигала этих людей, смертельно уставших от войны, на новые жестокие жертвы и лишения? — задавался вопросом Деникин и тут же сам отвечал, — Меньше всего — преданность советской власти и ее идеалам. Голод, безработица, перспективы праздной, сытой жизни и обогащения грабежом, невозможность пробраться иным порядком в родные места, привычка многих людей за четыре года войны к солдатскому делу, как к ремеслу…, наконец, в большей или меньшей степени чувство классовой злобы и ненависти, воспитанное веками и разжигаемое сильнейшей пропагандой»[820].
Пример того, что представляла собой Красная армия на том этапе, давал член Реввоенсовета 10-той армии А. Окулова в ЦК РКП(б): командный состав красноармейских частей, «до сих пор являясь выборным, зависит от настроения массы, для поддержания своего положения нередко прибегает к демагогии, льстит массе и попустительствует многому, что разлагает армию. Громаднейшие обозы некоторых частей, где скрываются тысячи мародеров, дезертиров и лодырей, как саранча опустошают окрестности, пожирают снабжение, сеют панику и разложение… Частью в силу того, что творит 10 армия среди мирного населения, и может быть больше всего именно по этой причине, мы ведем войну среди неприятельской страны. В некоторых дивизиях… мародерство носит массовый характер и принимает очертания правильно организованного промысла, деятельность этих хищников не различает ни социальных положений, ни пола, ни возраста… В результате при приближении наших войск мирное население нередко вооружается, оказывает нам отчаянное сопротивление, а при поражении повально бежит, захватывая с собой все, что можно, а остальное пряча или уничтожая»[821].
С теми же самыми проблемами столкнулось, с началом мобилизации, и командование Белых армий. Мобилизованные, по словам «белого» ген. В. Марушевского делились на «две категории: старых солдат, «уже прошедших школу разложения в революционный период» и новобранцев, которые были лучшими элементами, т. е. люди «с еще неразложенной нравственностью»»[822]. Марушевский делился личным опытом от посещения одной из частей Северной области: «Лица солдат были озлоблены, болезненны и неопрятны. Длинные волосы, небрежно одетые головные уборы, невычищенная обувь. Все это бросалось в глаза старому офицеру, и видна была громадная работа, которую надо было сделать, чтобы взять солдат в руки. Все эти мелочи имеют громадное значение, и вовсе не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить…, что дисциплины в части нет…»[823].
817
Ленин В. И. Политический отчет Центрального комитета, на 7-ом экстренном съезде РКП(б) 6–8 марта 1918 г. // Ленин В. И. ПСС, т. 36, с. 7.
819
Известия Народного Комиссариата по военным делам, № 10, 16 янв. 1919, стр. 3. См. Также В. Д. Поликарпов,» добровольцы 1918 года «[добровольцы 1918 года], Вопросы истории (1983), № 2.
821
Доклад члена Реввоенсовета 10-той армии А. Окулова в ЦК РКП(б) 22.12.1918. (Цит. по: Генис В. Л. «Первая конная армия: за кулисами славы». — Вопросы истории. — 1994. № 12. http://pandia.ru/text/78/231/46031.php)