Северный фронт был очень тяжелым фронтом. Связь фронта с тылом была плохая, позиции находились среди лесов и болот, разобщенных друг от друга десятками километров. Бойцы страдали летом от сырости и мириадов комаров, а зимой от суровых морозов. Часто приходилось бойцам и голодать, — доставка продовольствия была сопряжена с большими трудностями, да и в далеком тылу, на родине, голод принимал затяжную форму: страна была опоясана кольцом фронтов и отрезана от хлебородных районов. Население же северных районов запасов хлеба не имело.
К концу 1918 г. соотношение сил на Северном фронте складывалось следующим образом. На Мурманском и других участках у противника насчитывалось 24 000 войск. Из этого числа английских войск— 13 400 чел. Под прикрытием интервенционистских войск, выдвинутых на позиции, были организованы три полка и три отдельных батальона белогвардейцев общей численностью около 8 000 штыков.
В рядах Красной Армии Северного фронта насчитывалось несколько более 3 000 бойцов на Мурманском направлении и 8 000 бойцов на фронте от Онежского озера до р. Печоры.
Обширные пространства — непроходимая тайга и болота — не давали возможности организовать сплошной фронт. Фронт установился по долинам рек, по железным дорогам и по редким трактам, пересекавшим тайгу или болота. Враг укрепил эти проходы блокгаузами с пулеметами и артиллерией.
Части 6-й армии, несмотря на превосходство противника в численности и технике, были уверены, что не позволят врагу проникнуть дальше в глубь советской территорий и в нужный момент сумеют нанести ему сокрушительный удар.
Первый удар врагу был нанесен в начале 1919 г. под Шенкурском.
Шенкурск в течение пяти месяцев укреплялся под руководством американских инженеров. Белогвардейцы и интервенты были убеждены в его неприступности и чувствовали себя в безопасности за сильными блокгаузами.
Взятие Шенкурска было поручено Вельскому отряду (части 156-го стрелкового полка и отряд моряков), Коземскому отряду и Верхопаденскому отряду — всего около 3 000 бойцов пехоты при 39 пулеметах и 13 орудиях. Движение начато было из трех удаленных пунктов по трем сходящимся путям. Бойцы шли в ватниках с надетым для маскировки поверх ватников нижним бельем. Красноармейцы, пробираясь через леса, проваливались по колена в снег. Мороз в 37° и ветер обжигали лица наступавших бойцов. По глубокому снегу красноармейцы тащили за собой орудия…
19 января 1919 г. красные часта атаковали Усть-Паденьскую, в 30 километрах южнее Шенкурска. Враг отошел на свои основные позиции, оставив две деревни. Но за Усть-Паденьской противник оказал упорное сопротивление, и бой затянулся на двое суток. Враг забрасывал наши наступавшие части ручными гранатами. Однако ночной атакой красным бойцам удалось захватить хорошо укрепленный пункт Высокая Гора.
Красные бойцы шли под огнем с непоколебимым упорством, оставляя на снегу раненых и убитых.
— Даешь Шенкурск!
На скользкий, обмерзший склон, где засел противник, шли со штыками на перевес. Враг дрогнул — он бежал в Шенкурск, под защиту 10 блокгаузов с пулеметами и орудиями, путь к которым преграждали многочисленные ряды проволочных заграждений.
25 января частям приказано было атаковать Шенкурск без артиллерийской подготовки. И снова, утопая в снегу, в сильный мороз, от которого захватывало дух, шли красные на приступ. Противник бежал, бросая артиллерию и военное имущество. Первыми бежали солдаты 339-го американского пехотного полка. Шенкурские белые власти, объятые паникой, просили своих растерявшихся защитников попытаться оказать сопротивление.
— Куда вы будете отступать?
— По маршруту Архангельск — Америка, — отвечали американские солдаты, надеясь, что им теперь удастся выпутаться из ненужной и опостылевшей им войны с красными.
Под Шенкурском интервенты получили первый урок. Нежелание воевать с большевиками обнаружилось в первую очередь у американцев. Один из участников интервенции, американец, опубликовавший под псевдонимом «Хроникер» свой дневник, так рисует настроения американских солдат:
«В декабре и январе только в течение немногих часов брезжил слабый свет. И вот, всю бесконечную ночь сидели американцы в крестьянских избушках и думали думы, еще более черные, чем ночь за окнами… Черные мысли приходили им в головы о неблагодарности их родины и о тех государственных деятелях, которые под гром звучных патриотических фраз обрекли их на далекую ссылку…