В Хихоне восстание провалилось благодаря решительности докеров, оказавших сопротивление войскам полковника Пинильи. Те отошли в казармы Симанкас, где больше месяца выдерживали осаду, пока dinamiteros не взорвали казармы.
В карлистском городе Памплоне события развивались гораздо менее драматично. Утром 19 июля «Директор» – генерал Мола, строго следуя своему графику, объявил в Наварре военное положение. В этом оплоте традиционализма, часто называемом «испанской Вандеей», сопротивления почти не было. Тех, кто, собравшись в «народных домах», попытался сопротивляться, безжалостно перебили[153].
Весь день на главную площадь стекались фермеры-карлисты в широких алых беретах, желавшие записаться добровольцами и скандировавшие старый боевой клич: «Viva Cristi Rey!» Француз, наблюдавший эту сцену, говорил, что не удивился бы, если бы это сопровождалось сожжением еретиков. Более 8 тысяч собравшихся «рекетес» пели:
Наварра голосовала за отмену ликвидации статуса Басконии, предложенного республикой, поэтому баски хорошо понимали угрозу присоединения карлистов к военному мятежу. 19 июля националисты заняли также город Витория-Гастейс, сердце южной баскской провинции Алава, но в Бильбао гражданский губернатор сумел перехватить телефонный звонок Молы командиру гарнизона[155]. Был создан совет обороны провинции Бискайя, окружена крепость Басурто, солдат которой разоружили.
На баскской территории к востоку инициатива почти целиком принадлежала организациям рабочего класса: ВСТ – в Эйбаре, НКТ – в Сан-Себастьяне. События в Сан-Себастьяне походили на происходившее в Овьедо – полковник Карраско заявил о своей лояльности правительству, поэтому из города выступила колонна на помощь Мондрагону. Когда полковник показал свое истинное лицо, его подчиненных заперли в отеле «Maria Cristina» и в клубе «Gran Casino». В Сан-Себастьяне, летней столице и самом модном морском курорте Испании, было немало сторонников правых, но они не смогли сдержать неожиданно яростное нападение рабочих. Рассказывали, что, обороняясь в гостинице, мятежники использовали заложников в качестве «живых щитов» в окнах, хотя, скорее всего, это лишь типичная пропагандистская «утка» того времени. Анархисты захватили оружие в казармах Лойола, так как не были уверены, что партия баскских националистов станет сопротивляться восстанию. Этот и последующий расстрел нескольких правых пленных обострили отношения анархистов с союзниками – баскскими католиками и PNV.
В Старой Кастилии Бургос, город солдат и священников, был «националистическим вплоть до уличной брусчатки», как говорила потом графиня де Вальельяно доктору Хуноду из Красного Креста[156]. Здесь мятежникам почти не было оказано сопротивления, что нисколько не помешало массовым казням после получения от полиции имен и адресов. Генералы Батет и Мена, сохранившие верность правительству, были расстреляны первыми. Самые видные правые участники заговора – Сайнс Родригес, Гойкоэчеа, граф де Вальельяно, Вегас Латапие, Янгуас, Сунсунеги и маркиза Вальдеиглесиас – уже собрались в Бургосе, чтобы приветствовать генерала Санхурхо как нового главу государства, но прождали зря. Его самолет разбился в Португалии при взлете, «Лев Рифа» погиб на месте, сгорев вместе со своими мундирами и наградами.
В Вальядолиде, сердце суровой Кастилии, романтизированном Хосе Антонио, штурмовая гвардия восстала против гражданского губернатора Луиса Лавина и захватила радио Вальядолида и почту. Губернатора арестовали, изолированных им офицеров освободили. Генералы Саликет и Понте ворвались в штаб с пистолетами и возглавили восстание. Генерал Николас Молеро и те, кто был ему верен, сопротивлялись, в перестрелке трое были убиты и пятеро ранены, включая самого Молеро, казненного через несколько дней. Саликет объявил военное положение и вывел войска на улицу. Железнодорожники из ВСТ отважно дрались, но были быстро перебиты. 478 человек, прятавшихся в Народном доме, бросили в тюрьму[157].
Левым не удалось сохранить за собой Сарагосу, столицу Арагона, что стало большой катастрофой, особенно для анархистов. Правительство, не доверяя генералу Кабанельясу[158], поручило его другу, генералу Нуньес де Прадо, подтвердить его лояльность республике. Кабанельяс встал на сторону мятежников и приказал расстрелять Нуньес де Прадо и его адъютанта. В Сарагосе было примерно 30 тысяч членов НКТ, но их руководители настаивали, что действовать надо через гражданского губернатора, хотя тот отказывал им в оружии. На рассвете 19 июля войска полковника Монастерио вышли на улицы, и практически безоружные рабочие были зверски перебиты.
154
«Dame la boina / dame el fusil / que voy a matar más rojos / que flores tienen / mayo y abril».
157
См.:
158
Самым заметным вкладом Кабанельяса был указ о замене трехцветного красно-желто-фиолетового республиканского флага на традиционный монархический красно-желтый (от августа 1936 г.). (