После передачи инструкций Военно-морского министерства о лишении должностей мятежных офицеров произошел следующий знаменитый обмен сообщениями: «Команда “Jaime I” Военно-морскому министерству. Мы столкнулись с серьезным сопротивлением командиров и офицеров на борту и усмирили их силой… Срочно запрашиваем инструкций, как поступить с телами».
«Военно-морское министерство – команде “Jaime I”. Отправить тела за борт с почтительной торжественностью. Каково ваше нынешнее положение?»[163]
В Гибралтаре офицеры британского Королевского флота внимательно следили за событиями. От одной мысли о неповиновении «нижней палубы» они покрывались мурашками. В их памяти еще был свеж Инвергордонский мятеж[164] в 1931 году, пусть на деле его масштаб был чуть больше обычной забастовки; более того, всего 17 лет прошло со времени гораздо более серьезного бунта французского флота в Черном море[165]. Не приходится сомневаться, кому они сочувствовали, и это имело ряд заметных последствий. Германский поверенный в делах Фолькерс сообщал в октябре на Вильгельмштрассе: «Что касается Англии, то мы сделали интересное наблюдение: она снабжает белых боеприпасами через Гибралтар, а командир британского крейсера с недавних пор поставляет нам сведения о поставках русского оружия красному правительству, чего он ни за что не делал бы, не располагая инструкциями»[166].
Из-за подавления мятежа на большинстве судов многие мятежники не сомневались в том, что обречены: им казалось, что Африканской армии ни за что не попасть на материк. Мола, уверенный, что план восстания рухнул, продолжал действовать только потому, что не имел выбора. Германский поверенный в делах докладывал на Вильгельмштрассе, что неповиновение военного флота может сорвать планы Франко. Это грозило гибелью гарнизонам крупных городов.
Неудача не обернулась полным крахом националистов только потому, что им удалось наладить первый в истории воздушный мост[167]. Хотя он стал действовать сразу же посредством немногочисленных самолетов «Бреге», «Ньюпорт» и итальянских «Савойя» испанских ВВС, главными перевозчиками стали посланные Гитлером «Юнкерсы-52». Позже Гитлер заметил, что Франко следовало бы воздвигнуть памятник этому самолету, оказавшемуся жизненно важным для его победы[168].
На руку националистам сыграла также плохая координация между судовыми комитетами, сильно помешавшая эффективности республиканского флота. К тому же этот флот не атаковал корабли, перевозившие части Африканской армии, потому что их охраняли германские «карманные» линкоры «Deutschland» и «Admiral Scheer». Так мятежникам удалась переброска так называемого «конвоя победы» – 2500 человек личного состава и вооружений, особенно тяжелых, которые нельзя было перебросить по воздуху.
Самый яростный бой военно-морских сил грянул не на море, а в порту Ферроля, на северо-западной оконечности Испании. 19 июля НКТ и ВСТ потребовали от гражданского губернатора выполнить распоряжение о выдаче оружия, но начальник военно-морского арсенала ответил отказом, после чего заговорщики объявили военное положение. 29-му полку морской пехоты и подразделениям 3-го полка береговой артиллерии, поддержавшим мятеж, удалось очистить город, но к морякам примкнуло много рабочих, чтобы захватить арсенал.
Верные правительству моряки поднялись на крейсер «Almirante Cervera», стоявший в сухом доке, и на находившийся на якорной стоянке линкор «España». Двум этим кораблям удалось обезвредить эсминец «Velasco», подготовленный его офицерами к участию в мятеже, но навести тяжелые орудия на береговые батареи не удалось – помешали постройки вдоль дока. Разрушения от крупного морского сражения на тесном пятачке были колоссальными. Наконец, 21 июля офицеры-националисты сфальсифицировали приказ военно-морского министерства всем кораблям сдаться во избежание бесполезного кровопролития. Верный властям командир «Almirante Cervera» капитан Санчес-Феррагут и контрадмирал Асарола повиновались и согласились сдаться под обещание, что не будет расстрелов. Это обещание было дано, но потом нарушено.
В Галисии военное выступление началось с опозданием, утром 20 июля. В Ла-Корунье гражданский губернатор Франсиско Перес Карбальо, близкий друг Касарес Кироги, отказал ВСТ и НКТ в оружии. Он заверил их, что военный губернатор получил от своих офицеров торжественное обещание не бунтовать. Однако генерала Пита Ромеро арестовали и расстреляли. Позже были расстреляны командир дивизии генерал Энрике Сальседо и сам Перес Карбальо. Ужасной была судьба его беременной жены Хуаны Капдевьелле. Ее арестовали, и после известия об убийстве мужа у нее случился выкидыш. Ее выпустили из тюрьмы, но в августе ее изнасиловали и убили фалангисты[169].
164
Выступление, аналогичное бунту на броненосце «Потемкин» в России: массовая акция неповиновения моряков британского флота 15–16 сентября 1931 г. на базе Инвергордон в Шотландии, вызванная намерением правительства сократить зарплату личного состава флота. Эти события, в которые оказались вовлечены до 12 тыс. моряков, стали единственным крупным мятежом британского флота в XX в.; при этом он был совершенно бескровным. Правительство оказалось вынуждено пойти навстречу морякам, хотя наиболее активные участники выступления подверглись наказаниям. Политико-экономические последствия мятежа были значительными. (
165
В 1919 г., когда французы направили в Черное море свою эскадру для поддержки белой армии в Гражданской войне в России, на эсминцах «Франс» и «Жан Барт» взбунтовались симпатизировавшие большевикам матросы. У француза Андре Марти, представителя Коминтерна в Испании, была почти мифическая репутация вожака бунта.
166
Фолькельс – в Министерство иностранных дел. Аликанте, 16 октября 1936 г., DGFP. P. 112.
167
Небольшие отряды перебрасывались и раньше, в том числе британские солдаты с Кипра в Ирак в 1932 г., но переброска войск Франко через Гибралтарский пролив считается первым крупным воздушным мостом.