К тому же танки и бронеавтомобили, скопившиеся у немногих переправ, стали удобной мишенью господствовавшей в воздухе «легионарной авиации». Не успев войти в контакт с противником, они несли совершенно напрасные потери. Впервые в военной истории ВВС оказались опасным противником бронетанкового оружия.
«Легионарии» наносили непрерывные удары по переправам. Правда, разрушить их оказалось трудным делом из-за небольших размеров целей и вражеского зенитного огня. Участники сражения подсчитали, что хорошо подготовленные германские пилоты затрачивали на разрушение каждой из переправ не менее 500 бомб. Итальянские и испанские летчики попадали в переправы еще реже, а работавшие круглые сутки республиканские саперы по многу раз восстанавливали разрушенное.
Между тем республиканскую авиацию Рохо и Негрин приказали перенацелить на помощь Модесто с огромным опозданием, только на восьмой (!) день сражения — 2 августа. Одни фронтовики считали это грубейшим просчетом, другие — плодом предательства в военном министерстве.
29–30 июля победоносно начавшееся наступление Армии Эбро было окончательно остановлено националистами. К Ягуэ прибыли резервы из Кастилии и Андалузии (в том числе наваррские бригады), и силы сторон уравнялись. У перешедших к обороне Солчаги и Кейпо ставка Франко забрала в пользу фронта на Эбро всю бронетехнику и часть артиллерии.
Еще через несколько дней на стороне националистов было преимущество в живой силе и технике. На Эбро появились лучшие полевые командиры националистов — покорители Севера Алонсо Вега и Гарсиа Валино, штурмовавший Мадрид полковник Кастехон.
6 августа Ягуэ развернул ответные атаки против республиканского плацдарма, пытаясь отсечь Модесто от переправ. Ударам пехоты и танков подвергся также вырвавшийся далеко на юг 5-й корпус. Отсечь всю Армию Эбро у националистов не получилось, но под их натиском Листер должен был отступить от Гандесы, которую он так и не взял. Теперь Рохо санкционировал ввод республиканских резервов. Однако, как и под Брунете, было уже слишком поздно.
Пользуясь недееспособностью лучших дивизий националистов на Эбро, республиканцы генерала Эскобара по приказу Негрина контратаковали 12 августа в Эстремадуре и за четыре дня отобрали у противника почти половину территории, занятой Кейпо в июле. Ртутные рудники Альмадена (50 % мировой добычи ртути) остались у Республики.
Затем последовали местные успехи генерала Менендеса севернее Валенсии, атаки каталонцев у Лериды и Тремпа. Но Франко игнорировал эти разрозненные и несильные удары на отдаленных направлениях. Он лучше многих понимал, что уничтожение отборной вражеской армии важнее немедленного захвата рудников и что битва на Эбро становится решающим сражением войны.
С середины августа армия Модесто находилась в глухой обороне. Националисты наращивали силы и технические средства и вели бесконечные фронтальные и фланговые атаки. 6 сентября Ягуэ развернул второе наступление, 1 октября — третье, 30 октября — четвертое.
Особенно мучительными были многонедельные бои на измор у высот Гаэты и Сьерра-Пандольса. Сражение все более напоминало крупнейшие битвы Первой мировой войны — Верден, Сомму, Пашендель с их низкими темпами развития операций, колоссальным расходом боеприпасов и громадными человеческими потерями в траншейных боях.
Многие пехотинцы обеих сторон глохли или сходили с ума от неумолчного грохота артиллерийских и авиационных ударов. Националисты сосредочили на Эбро не менее 750 орудий (в том числе шестидюймовых), 150 бронеединиц. Над плацдармом действовало около 500 германо-итальянских самолетов и около 100 республиканских.
Тонны взрывчатки изменили даже рельеф окрестных гор. Но националисты топтались на месте или же продвигались поразительно медленно — в среднем по 300 метров в сутки. Гигантский перевес в силе огня давал им ничтожно малые плоды. «Красные» отвечали свирепыми приказами по войскам, расстрелами за самовольный отход, сильным пулеметным и гранатометным огнем, танковыми контратаками. Когда танков не стало, республиканцы оказались сильными противниками в штыковых и гранатных схватках.
«Это самый страшный фронт из всех, которые я видел, — говорил ветеран войны Модесто в разгаре сражения в сентябре 1938 года. — На четырехкилометровом участке наступает сотня танков и столько самолетов, сколько мне никогда еще не приходилось видеть в воздухе».