Стр. 28. Про Ярославское восстание говорится, что оно держалось 11 дней, а по некоторым сведениям 17. Почему такая неопределенность, когда можно сказать совершенно определенно: началось в ночь 5-6 июля и кончилось 21 июля. И сделанное автором примечание также неопределенно: "В "Кр. Книге ВЧК", по сообщению Мельгунова, большевики сами заявляли, что остатки Савинковского отряда в Ярославле переданы им германцами". Отряд "Северной добровольческой армии" сдался 21 июля германской комиссии военнопленных № 4 в Ярославле, действовавшей на основании брестского договора и обладавшей, по собственному признанию, сильной "боевой частью". Германская комиссия, находившаяся с 8 июля в "состоянии войны" с Северной добровольческой армией, приняла капитуляцию и обязалась передать сдавшихся "в качестве военнопленных Германской {65} Империи своему непосредственному начальству в Москве. Обязалась сохранить вместе с тем "вооруженный нейтралитет" до получения решения из Москвы. По требованию советской власти лейт. Балк передал, однако, "пленников Германской Империи" большевикам. (Эти данные отчасти можно найти и не только в "Красной Книге ВЧК" - см., напр., Al. Paquet "Im kommunistischen Russland". Iena 1919).
Стр. 30. Рассказывая о начале борьбы с большевиками в Сибири, автор излагает историю всесибирского съезда "революционных демократических организаций", постановившего создать сибирскую Областную Думу. По-видимому, источником для автора является только устаревшая книга Гинса "Сибирь, союзники и Колчак". Во всяком случае изложение очень неточно. Напр., автор говорит: "состав этой думы был намечен левый - от советов, фронтовых и профессиональных организаций без участия представителей буржуазии".
Если бы П. Н. Милюков взял хотя "Хронику гражданской войны в Сибири 1917-1918 г.г.", составленную Максаковым и Труновым и изданную в 1926 г. он нашел бы в ней документы прежде всего о составе делегатов на общесибирском съезде, на котором присутствовали представители земских и городских самоуправлений, кооперативов, национальных организаций, казачьих войск, высших учебных заведений. Нельзя же все это представительство зачислить в состав представительства профессионального? Между прочим, по политическим воззрениям двое делегатов принадлежали к партии народной свободы, т. е. к "буржуазии". В Сибирской Думе (ее представительство соответствовало представительству на съездах) отсутствовали цензовые элементы, как таковые, т. е. не послали своих представителей всякого рода торговые и промышленные объединения. Это не совсем то, что говорит П. Н. Милюков.
В марте, по проекту всесибирских съездов, должно было собраться всесибирское Учредительное Собрание. До него вся полнота власти в Сибири {66} передавалась Областной Думе и ответственному перед ней Совету. Созыв Думы в теории не являлся актом антибольшевицкой акции, как утверждает Милюков, ибо большевики на предварительном съезде участвовали, как равноправная сторона. Главенствовала на съезде эс-эровская фракция: из 155 делегатов 92 принадлежали к эс-эровской фракции, 27 к эсдековской, 11 к нар.-социалистической и т. д. Дума и Совет должны были явиться коалиционной властью, но только социалистической, от "народных социалистов до большевиков". Но когда 7 января Областная Дума собралась, состав ее был неблагоприятен для большевиков: из 93 делегатов, прибывших в Томск, 56 заявили себя эс-эрами; 10 - нар. социалистами, 12 беспартийными, 1 - к. д.; социал-демократов всех разветвлений было всего 5 человек. Поэтому большевики и выступили против Областной Думы. У П. Н. Милюкова и на последующих страницах изложение только приблизительно соответствует действительности.
Стр. 40. "Потеряв надежду на единение русских партий, германцы затем круто переменили фронт, выдали большевикам военные дружины правого центра и настояли на аресте центрального комитета партии к. - д., как военной организации", субсидируемой французами. Откуда взял это автор? В такой постановке дело, конечно, не соответствует действительности. Между прочим, Ц. К. партии к. - д. объявлен был вне закона еще в конце ноября 1917 г. и тогда, после "демонстрации" 28 ноября в честь Учредительного Собрания, были арестованы Кокошкин и Шингарев.
Стр. 41 и др. Неточно сообщен состав Директории, намеченный в Москве. Здесь вообще имеются расхождения у мемуаристов. Но так, как излагает Милюков, не излагает никто из мемуаристов. Были де выбраны Авксентьев (зам. Чайковский), Астров (Виноградов), Болдырев (Алексеев). В частности, кандидатура к. - д. Виноградова, выставленная в Уфе, просто не могла возникнуть в Москве. Эти неточности тем {67} более непонятны, что на Ясском Совещании именно П. Н. Милюкову было поручено изложить историю образования единой всероссийской власти. И в своем докладе Милюков как раз доказывал, что Уфимское Совещание нарушило московское соглашение, между прочим, тем, что ген. Алексеев был избран лишь заместителем Болдырева.
Стр. 41. Совершенно не соответствует действительности указание на то, что при осуществлены плана "Нац. Центра" и "Союза Возр." на Волге "получили перевес социалисты-революционеры крайне левого типа Чернова". Самарский Комуч возник скоре в противовес плану "Нац. Центра" и "Союза Возрождения".
Стр. 42. П. Н. Милюков подчеркивает "демократические начала", на которых была организована волжская армия - те самые, "которые разложили русскую армию времен февральской революции". Сами с. - р. как раз полковника Галкина, организатора "народной армии", обвиняли в противоположном. На этих страницах вообще все только приблизительно соответствует действительности: и численность волжской армии и ее действия. (Ср., напр., с изложением Болдырева). "Комуч" не объявлял себя "всероссийской властью". Самарское правительство, по выражению Аргунова, считало себя "эмбрионом" всероссийской власти.
Стр. 42 Едва ли можно сказать, что союзническая помощь на Урале и на Волге "не только не приходила, а "вообще не имелась в виду". Post factum все становится яснее. Но в то время не только русским, но и своим военным агентам, представители Антанты давали другие указания. Напр., полк. Пишон в "Monde Slave" (1925 г., январь, стр. 13) рассказывает, что Нуланс для осведомления всех французских военных агентов в России сообщил, что "интервенция" союзников решена на июнь - агентам предписывалось всячески воспрепятствовать отправке чешских войск во Владивосток. Историк Милюков (на стр. 55) утверждает, что {68} создание "восточного фронта" было фантазией", которой можно было "тешить незнакомых с военным делом политиков", а военный стратег ген. Корнилов держался противоположных взглядов.
Стр. 46. Говоря об увольнении военного министра Сибирского Правительства Гришина-Алмазова, автор объясняет это происками с. - р., которые были недовольны воззванием Гр.-Алмазова, в котором он "открыто развивал идеологию борьбы сибирской армии на новом русско-германском фронте". Непонятно. Болдырев поясняет, что Гр.-Алмазов на банкете в Челябинске высказал много "лишних, резких, но по существу правдивых обвинений по адресу союзников". Это и вызвало негодование последних.
Стр. 47. Очень неточно изложена роль к. - д. на Уфимском совещании, участие казаков и других политических групп. Достаточно указать, что Болдырев считает, что наиболее откровенно в пользу диктатуры и "диктатуры единоличной" высказался как раз представитель конст. - демократической партии. "Он откровенно наметил дорогу, приведшую к диктатуре Колчака".
Стр. 47. Чрезмерное значение придано вмешательству чехов в распри русских общественных группировок при вопросе о создании Bcepoccийской власти. Еще в Самаре один из виднейших вождей Народной Армии, полк. Каппель, от имени армии "почти ультимативно заявил ген. Болдыреву о необходимости немедленного общего и политического объединения". На уступки "левого" сектора в период Уфимского Совещания в значительной степени повлияло взятие Казани красной армией. Между прочим, характерно, что с. - р. Буревой в своей брошюре "Колчаковщина", изданной уже у большевиков (1919 г.), определенно говорит, что Самара "вынуждена была принять участие в Уфимском Совещании".