Но хотя дождь и принес облегчение раненым, для уцелевших он стал дополнительной пыткой. Канонерки, которые по приказу Гранта каждые 15 минут палили из своих орудий, чтобы мятежники не расслаблялись в захваченном ими лагере, также не помогали тем, кто пытался заснуть. Никакого вреда они, конечно, причинить не могли, но свист огромных морских снарядов и грохот разрывов нельзя было назвать убаюкивающей музыкой, так что хорошо спалось в ту ночь разве что мертвецам.
Грант до утра тоже не сомкнул глаз. Все еще мучаясь от боли в поврежденной ноге, он решил было заночевать под раскидистым деревом, но холодные струи дождя вскоре выгнали его оттуда, и он поковылял в бревенчатую хижину, стоявшую у пароходной пристани. Но и там утомленный генерал не смог найти убежища.
«Она (хижина) была занята под госпиталь, — вспоминал Грант, — и всю ночь туда вносили раненых, бинтовали раны, [205] в случае необходимости ампутировали руки или ноги, короче, делали все, чтобы спасти жизнь или облегчить страдания. Это зрелище было таким невыносимым, что если бы идти навстречу вражескому огню, и я вернулся к своему дереву, под дождь».
Там к Гранту присоединился его друг — Уильям Шерман, еще более усталый и вымотанный. В тот день ему пришлось как следует поработать, и жизнь его не раз подвергалась опасности. Шерман был ранен в бою дважды — в руку и плечо. Одна пуля пробила его шляпу. Под Шерманом было убито, несколько лошадей. Сейчас он ни в чем так не нуждался, как в отдыхе. «Ну, Грант, — сказал Шерман, соскакивая о лошади, — поганый у нас выдался сегодня денек». «Да, — ответил Грант, — врежем им завтра как следует».
У Гранта были все основания для подобного оптимизма. В 7 вечера к его армии присоединилась, наконец, «заблудшая овца» — дивизия Л. Уоллеса, что сразу увеличило шансы на успех. На подходе были и другие подкрепления. В районе часа ночи с реки послышался стук пароходных колес, а затем раздались звуки труб военного оркестра, игравшего почему-то «Диксиленд» — гимн Конфедерации. То были передовые части армии Бьюэлла, спешившие на помощь своим «теннессийским братьям». Усталые солдаты Гранта стряхнули с себя сонливость и приветствовали долгожданную подмогу громким «ура».
«Никогда еще вид прибывающих подкреплений не был для меня так приятен, как в воскресенье вечером, когда передовые колонны Бьюэлла разворачивались на высотах Питтсбург-Лендинга», — вспоминал солдат армии Гранта. Огайская армия, прибывшая на поле боя, сразу склонила чашу весов на сторону Севера. Теперь объединенные силы федералов, почти вдвое превосходившие Миссисипскую армию по численности, свели шансы Борегара на победу до нуля.
Однако до утра конфедераты так и не узнали, что у Питтсбург-Лендинга им делать, собственно, уже нечего. На ночь они отошли к брошенному северянами лагерю, чтобы укрыться от дождя в палатках, а заодно подкрепиться доставшимся им провиантом. Шум дождя и грохот орудий канонерских лодок заглушили и музыку военного оркестра, и могучее [206] «ура», раздававшееся на биваке Теннессийской армии. Даже прибытие частей Бьюэлла прошло для южан незамеченным.
На следующее утро, когда дождь неожиданно прекратился и снова засияло солнце, конфедераты выступили из лагеря, чтобы добить упрямого противника. Борегар к тому времени снова произвел рокировку командующих. Брэгг был отправлен командовать левым крылом линии, где была собрана большая часть его дивизии. Полк и Харди возглавили центр конфедератов, а Брекенридж получил назначение на правый фланг.
Северяне, уверенные теперь в своих силах, также перешли в наступление. Грант и Бьюэлл, которые, как видно, недолюбливали друг друга, забыли на время о своей вражде, чтобы вместе разбить врага. Две дивизии Огайской армии — Нельсона, а за ним Криттендена — шли в эшелонированном порядке на левом фланге, готовые развернуться в линию при встрече с неприятелем. Их движение замыкал Мак-Кук с бригадой Руссо. Он должен был занять место на правом фланге частей Огайской армии, чтобы соединить их с шедшей севернее дивизией Лью Уоллеса.
Таким образом, обе армии двигались друг навстречу другу, не подозревая об этом, и неизбежное столкновение было для обеих в некоторой степени неожиданностью. Оно произошло около 7 часов утра в районе фермы Джонса, где части Лью Уоллеса наткнулись на передовые посты повстанцев и после короткой перестрелки отбросили их назад.