Пошел снег, провалы пустых окон на его фоне стали ещё более чёрными и безнадежными; на повороте дороги один столб, надломленный, наверное, не вписавшейся в поворот бронетехникой, нависал над проезжей частью, будто хотел уже упасть, но не смог.
Петины раздумья прервал нарастающий шум шин догоняющей его машины. Почти новое авто, обогнав его на пустой улице, лихо, с дрифтом развернулось поперек дороги, остановилось. Из машины вылезли два парня в форме, разгрузках и с автоматами, один взял его на мушку, щелкнув предохранителем, другой крикнул: «Лицом к стене, руки на стену». Петя послушно и апатично подошел к ближайшей степе и положил на нее руки. Тот, который кричал, подошел сзади и, уперев одной рукой автомат Пете в спину, другой долго хлопал его по бокам и ногам, убедившись в отсутствии оружия, спросил:
– Документы?
– Нет документов, – вяло ответил Петя.
– То есть как это нет?
– Военник еще не выдали, а паспорт забыл…
– То есть ты ходишь тут в комендантский час, да еще без документов, и думаешь, я в эту фигню поверю: не выдали, забыл? Руки за спину!
Петя завел руки за спину и почувствовал, как на них защелкнулись наручники. Заломив руки повыше, его отвели к машине и запихнули на заднее сидение.
– Поехали на яму! Там из тебя выбьют, кто такой и откуда!
– Да что из меня выбивать, я сам скажу,– ответил Петя, чувствуя, что ему уже не всё равно, куда и зачем его везут, и вспоминая почему-то Змея с битой.
– Выбьют, выбьют, так вернее!
Машина неслась по пустым улицам, с заносом проходя повороты, не притормаживая пролетая перекрёстки. По пути обогнали также несущийся посередине улицы военный «Урал», других машин не встретили.
«Ямой» оказался огромный слабо освещенный подвал с нарами в четыре яруса, где уже сидело несколько военных и стоял запах перегара.
– Тоже по пьяни в комендантский час гуляешь или что посерьезнее учудил? – спросил один.
– Да не, – обрадовался Петя, – ничего серьёзнее не чудил.
– А звать как? – поинтересовался другой.
– Петя, Шварц.
– Ну да, есть немного, похож. А сигареты есть, или спортсмены не курят?
– Курят, конечно, и сигареты есть, – Петя, довольный такому простому способу завести новых друзей, щедро раздавал сигареты.
Спустя немного времени тяжелую железную дверь опять открыли снаружи, чтобы запустить нового арестанта – это оказался Худой, очень сильно пьяный. Пете пришлось помочь ему добраться до ближайшей нары, а Худой, узнав его, обнимал и целовал, пытаясь что-то сказать, но быстро заснул. Вскоре заснул и Петя на соседней наре.
XI
– Тёть Сонь, ну как тут простить? – плакала Света, – ведь сбежал, просто сбежал, бросил с детьми в этом ужасе, и ни весточки от него, ни слова! Ведь если б он хоть знать о себе дал, хоть позвонил, сказал «прости», – это ведь так просто! А то ведь не знаю, что думать, может нет его больше, по дороге мало ли что могло случиться, попал под обстрел… Или, наоборот, жив-здоров и думать про нас забыл! Радуется жизни! Может, уже у него другая!..
– Что ты, Свет, какая уж там радость, у предателя-то! Потому и не звонит, что стыдно показаться… Дай Бог, чтоб руки на себя не наложил, – вот о чём молиться нужно, о чём Бога просить!
Они сидели на скамье под стеной храма после службы, Света всё плакала, уткнувшись лицом в крохотное плечо старушки.
– Как же, он сбежал, и за него же молиться?
– Конечно, Свет, он теперь самый больной душой, самый немощный, за него в первую очередь и молись. Как когда у тебя какая-нибудь часть тела заболит, ты же ту часть тела более всего лелеешь, бережешь, лекарства принимаешь, так и тут.
– Да такого, как он, ампутировать давно пора!
– Не надо, ампутировать всегда успеешь, а пока надо помогать и надеяться, как деревце, если плодов не приносит, чахнет, его удобряют, заботятся, – глядишь, и заплодоносит!
– Да как же я ему помогу?
– Молитвой, Свет! Ты попробуй! Тебе самой первой и легче будет, в душе уже с ним примиришься, пожалеешь его, ему сейчас, поверь, очень не сладко…
Наплакавшись, Света, наконец, успокоилась, и они пошли в обратный путь от церкви домой, причём им предстояло ехать на троллейбусе. Сюда Света шла одна, так как бабушка Соня в церковь с утра отправлялась очень уж рано. Тогда Света не решилась ехать на троллейбусе и пошла пешком, хотя разумом и понимала, что внезапный обстрел не менее опасен для пешехода, чем для пассажира троллейбуса. Теперь же она легко преодолела страх – спокойная уверенность старушки действовала на неё вдохновляюще. «Не идти же, из-за моих страхов, пожилому человеку пешком»,– рассудила Света.