В Дагестане — умные и мудрые люди. Они проголосуют, когда будет за кого…
И не надо кричать о репрессиях. Какие репрессии?! Мы не в Китае, здесь невозможна Тяньаньмэнь! Что за истерика?! События 6 мая и следующих дней и ночей — это обычная реакция слабой власти. Очевидно, что у них бардак. Смешно думать, что это им нравится. Уверен, что они ничего подобного не планировали. Они боялись провокаций перед инаугурацией… И проиграли в итоге этот гейм…
Надо осознать важность момента. Он, по-моему, таков.
Сегодняшняя Россия — самая свободная за свою историю. Мы — свободные и деятельные люди, мы патриоты своей страны. Болотная — это не только Удальцов и не только тусовщики из «Жан-Жака» и «Маяка». У России появляется шанс впервые в истории получить легальную оппозицию. Не сервильную, лизоблюдскую. И не народовольцев очередных, которые в царя будут стрелять, а нам — расхлебывать и кровью харкать. Нужен лидер этой оппозиции. Мы, креативный класс, должны его найти и предложить стране.
Леонид Бершидский, журналист
Фотография: ИТАР-ТАСС
московские моисеи
фланируют мимо «джон донна»,
никто из них не мессия,
но каждый — враг фараона
на горе немодным таксистам
теперь в зарешеченной тачке
катается храбрый хипстер
за счет трусливого мачо
а сам он забился в норку,
гребец затонувшей триремы,
чтоб там положить с прибором
на эти и прочие мемы
все так, но иной раз карма
бывает безжалостной сукой,
и можно обрушиться с камерой
навстречу неснятому луку
Михаил Айзенберг, литератор
Фотография: gallery.vavilon.ru/people/a/aizenberg
Все же главная удача — февральское стояние на Садовом кольце. Какой-то правильный символизм (а подлинная политика не существует помимо символического измерения) был в этой акции: кольцо людей, обращенное вовне — к другим людям. И само это кольцо словно бы обнимало руками Город. Ну пусть не весь город, но хотя бы его центр.
Это подспудное движение представляется мне едва ли не самым новым и значительным среди происходящих событий: завоевание города как форума, как «общего места». Оно делает только первые шаги, и на сегодняшний день этого «общего места» еще нет. Потому сейчас многое и проваливается, что полагает себя в том месте, которого не существует.
«Нужно занимать незанятое пространство, тесня власть, где только возможно»
Не я первый заметил, что настоящее время как-то рифмуется с семидесятыми годами (прошлого века): это вновь «темные времена», и мир снова готов повернуться на оси. Здесь и теперь происходит, как мне кажется, то, что в семидесятые годы происходило в художественном андеграунде, который тогда начал социализироваться: изобретать собственные институции и заполнять незанятые зоны. Только масштаб другой — не комнатный, а городской. Это еще далеко не масштаб страны, но и власть уже не та, у нее не хватает сил на полную оккупацию. Нужно занимать незанятое пространство, тесня власть, где только возможно. Именно это направление усилий представляется мне наиболее разумным. Но воспаленнность в таком (долгом) деле — вещь совершенно излишняя.
Какой-то новый — с неожиданной стороны — удар нужно держать, и от этого у всех некоторое сотрясение мозга: тошнота, апатия, депрессия. В декабре многим (не мне) показалось: вот мы вышли и победили. Оказалось — нет, не победили. А не победили, значит, проиграли. И тут, на мой взгляд, неверна сама позиция: или — или. Это было бы справедливо для военных конфликтов, а мирные разрешаются иначе.
Есть политика и политика: политика как борьба партий (не обязательно заявленных таковыми) и политика как «политическое пространство», где видны разные люди, заявляющие о своем видении мира. Сейчас первая политика пытается приватизировать вторую, и ей это не удается. Что, на мой взгляд, дает нам какой-то реальный шанс.