6. Так после разнообразных междоусобных распрей римское государство объединилось под монархической властью. Как это произошло, я здесь сопоставил и изложил. И все это достойно удивления для всякого, кто желает наблюдать за безмерным честолюбием людей, за их страшным властолюбием, за неисчерпаемой настойчивостью, за бесчисленными и разнообразными бедствиями. Я счел необходимым предпослать все это изложению истории Египта, потому что последняя начинается и кончается борьбою Антония и Августа. Ведь Египет был завоеван во время этой борьбы, так как Клеопатра состояла в союзе с Антонием. Вследствие обилия материала пришлось провести подразделение его так, что сначала излагаются события от Семпрония Гракха до Суллы, затем от Суллы до смерти Гая Цезаря. В остальных книгах "Гражданских войн" рассказывается, что предпринимали триумвиры друг против друга и против римлян, вплоть до последней и самой значительной междоусобной распри, закончившейся битвой при Акциуме, которая была одновременно битвой Цезаря против Антония и Клеопатры. Эта битва и послужит началом истории Египта.
7. Римляне, завоевывая по частям Италию, получали тем самым в свое распоряжение часть завоеванной земли и основывали на ней города или отбирали города, уже ранее существовавшие, для посылки в них колонистов из своей среды. Эти колонии они рассматривали как укрепленные пункты. В завоеванной земле римляне всякий раз выделенную часть ее тотчас или разделяли между поселенцами, или продавали, или сдавали в аренду; невозделанную же вследствие войн часть земли, количество которой сильно возрастало, они не имели уже времени распределять на участки, а от имени государства предлагали возделывать ее всем желающим на условиях сдачи ежегодного урожая в таком размере: одну десятую часть посева, одну пятую насаждений. Определена была также плата и за пастбища для крупного и мелкого скота. Римляне делали все это с целью увеличения численности италийского племени, на которое они смотрели как на племя в высокой степени трудолюбивое, а также чтобы иметь в своей стране союзников. Но результат получился противоположный. Дело в том, что богатые, захватив себе большую часть не разделенной на участки земли, с течением времени пришли к уверенности, что никто ее никогда у них не отнимет. Расположенные поблизости от принадлежащих им участков небольшие участки бедняков богатые отчасти скупали с их согласия, отчасти отнимали силою. Таким образом богатые стали возделывать обширные пространства земли на равнинах вместо участков, входивших в состав их поместий. При этом богатые пользовались покупными рабами как рабочей силой в качестве земледельцев и пастухов с тем, чтобы не отвлекать земледельческими работами свободнорожденных от несения военной службы. К тому же обладание рабами приносило богатым большую выгоду: у свободных от военной службы рабов беспрепятственно увеличивалось потомство. Все это приводило к чрезмерному обогащению богатых, а вместе с тем и увеличению в стране числа рабов. Напротив, число италийцев уменьшалось, они теряли энергию, так как их угнетали бедность, налоги, военная служба. Если даже они и бывали свободны от нее, то все же продолжали оставаться бездеятельными: ведь землею владели богатые, для земледельческих же работ они пользовались рабами, а не свободнорожденными.
8. С неудовольствием смотрел на все это народ. Он боялся, что Италия не даст ему уже больше союзников в достаточном числе, да и создавшееся положение станет опасным из-за такой массы рабов. Как исправить это положение, народ не мог придумать. Оно было и тяжело и не во всех отношениях справедливо: нельзя же было такое количество людей, владевших столь долго своим достоянием, лишить принадлежавших им насаждений, строений, всего оборудования. Некогда, по предложению, внесенному народными трибунами, народ, скрепя сердце, постановил, что никто не может владеть из общественной земли более чем 500 югеров и занимать пастбища более чем 100 югеров для крупного скота и 500 для мелкого. Для наблюдения за исполнением этого наказа назначено было определенное число лиц из свободнорожденных, которые должны были доносить о нарушении изданного постановления. Они принесли присягу, что будут верно соблюдать постановление, ставшее законом, определили наказание за его нарушение, имея в виду остальную землю распродать между бедняками небольшими участками. Но на деле оказалось, что они вовсе не заботились о соблюдении ни закона, ни клятвы. А те из них, которые, казалось, заботились, распределили, для отвода глаз, землю между своими домочадцами; большинство же относилось к соблюдению закона пренебрежительно.
9. Так продолжалось дело до тех пор, пока Тиберий Семпроний Гракх, человек знатного происхождения, очень честолюбивый, превосходный оратор, благодаря всем этим качествам очень хорошо всем известный, став народным трибуном13, произнес пышную речь. Он говорил об италийском племени, о его чрезвычайной доблести, о его родственных отношениях к римлянам, о том, как это племя мало-помалу очутилось в бедственном положении, уменьшилось количественно и теперь не имеет никакой надежды поправить свое положение. С негодованием говорил Гракх о массе рабов, непригодных для военной службы, всегда неверной по отношению к своим господам. Он напомнил о том, как незадолго до того в Сицилии господа пострадали от рабов, сильно увеличившихся в своем числе из-за нужды в рабских руках для земледельческих работ; как трудно и долго римлянам пришлось бороться с этими рабами; как затянулась эта борьба и сколько разнообразных и опасных перипетий она имела. После своей речи Тиберий возобновил действие закона, в силу которого никто не должен был иметь более 500 югеров общественной земли. К этому закону Тиберий внес еще добавление, что сыновьям полагалось иметь половину указанного количества югеров. Всю остальную землю должны распределить между бедными трое выборных лиц, сменяющихся ежегодно.
10. Последнее всего более досаждало богатым. Они не имели уже теперь возможности, как раньше, относиться с пренебрежением к закону, так как для раздела земли назначены были особые магистраты, да и покупка участков у владельцев прошла теперь мимо них. Гракх предусмотрительно запретил продавать землю. Часть богатых объединилась, выражала свои сетования, указывала бедным на сделанные прежними владельцами в давние еще времена насаждения, на возведенные ими постройки. Некоторые из них говорили: мы заплатили за наши участки прежним владельцам, неужели мы должны лишиться вместе с этой землей и уплаченных денег? Другие указывали: на этой земле могилы наших отцов, поэтому имеющиеся у нас наделы являются наследственными. Третьи указывали на то, что на приобретение своих участков они израсходовали женино приданое или что свои земли они дали в приданое своим дочерям. Заимодавцы ссылались на долговые обязательства, связанные с землей; некоторые указывали, что земля их принадлежит кредиторам по долговым обязательствам. В общем, стоял стон и негодование. Со своей стороны бедные жаловались на то, что из людей, обладавших достатком, они обратились в крайних бедняков; что вследствие этого жены их бесплодны, что они не могут кормить своих детей, что их положение стало невыносимым. Они перечисляли все походы, совершенные ими за обладание своими участками, и негодовали, что они должны будут лишиться своей доли в общественном достоянии. Вместе с тем бедные поносили тех, кто вместо них, свободнорожденных граждан-воинов, брал на работы рабов, людей, не заслуживающих доверия, всегда враждебно настроенных и вследствие этого непригодных для несения военной службы. В то время как и богатые и бедные плакались и упрекали друг друга, появилась еще другая часть народа, проживающая в колониях или муниципиях или как-либо иначе имевшая свою долю в общественной земле. Теперь они тоже были в страхе за свои участки и присоединялись кто к богатым, кто к бедным. И у тех и у других, опиравшихся на свое многолюдство, настроение стало накаленным. В бурных, не знающих границ волнениях, все ожидали исхода голосования законопроекта Тиберия. Одни не соглашались ни в коем случае допустить его утверждение, другие стояли за его утверждение во что бы то ни стало. Между богатыми, не допускавшими утверждения законопроекта, и бедными, добивавшимися его, неизбежно возникали распри. К назначенному для обсуждения законопроекта дню и богатые и бедные приготовили свои силы.