Итак, приблизительно в середине II в. до н. э. в римском обществе сложился целый клубок противоречий: между рабами и свободными, между крестьянами и крупными землевладельцами, между всадниками и сенаторами, между различными группировками самих сенаторов. Рост паразитической городской клиентелы и городской фамилии усиливал паразитизм римского общества и создавал — правда, еще не очень-то ощущаемое — противоречие между его трудовой и паразитической частями.
Все это резко ослабляло государство, что особенно отчетливо стало проявляться в армии. Римская армия формировалась преимущественно из средних слоев населения, в основном крестьянства. И размывание этих слоев вело к ослаблению войска. Эта опасность стала столь велика, что наиболее дальновидные представители нобилитета готовы были предпринять необходимые меры для уменьшения противоречий, что неизбежно должно было вести к земельной реформе. Но любая такая попытка вызывала резкое неприятие основной части знати, что еще больше усиливало напряжение в обществе. С другой стороны, увеличение клиентелы, в том числе провинциальной, усиливало не столько знать в целом, сколько отдельные группировки и семьи нобилей, что имело своим неизбежным результатом усиление личностного момента в римской политической жизни. Следствием было все более укореняющееся насилие, к какому прибегали противоборствующие, политические группировки. Римское государство слабело, а отдельные фамилии и личности усиливались, и в общий клубок противоречий вплетались противоречия между римлянами и италиками и между римлянами и италиками, с одной стороны, и провинциалами — с другой.
Римская республика вступила в полосу жесточайшего кризиса, из которого выйти восстановлением старых добрых нравов было уже невозможно.
Кризис взорвался в середине 30-х гг. II в. до н. э. мощным восстанием рабов в Сицилии и началом демократического движения в Риме. В упорной борьбе римляне жестоко подавили восстание. Ни положение рабов, ни отношение рабовладельцев к своим «говорящим орудиям» не изменились. Сложнее было положение в Риме. Одним из самых известных кружков в Риме был кружок, сформировавшийся вокруг Публия Корнелия Сципиона Эмилиана. Там обсуждали самые разные вопросы, в том числе и политические. И именно в этом кружке серьезно обеспокоились судьбой римского крестьянства. Прежде всего, конечно, Эмилиана и его друзей волновала проблема армии, ибо, как уже говорилось, ослабление среднего крестьянства вело и к ослаблению римской армии. Но это было, как им казалось, лишь частью более общей проблемы. Великий греческий историк Полибий, входивший в кружок Сципиона, утверждал, что причиной установления фактической власти римлян над Средиземноморьем была особенность их государственного строя, в котором гармонично сосуществуют и взаимодействуют элементы демократии, аристократии и монархии. По существу, это был перевод на теоретический язык эллинской философии некоторых основных принципов римского самосознания, особенно дорогих Сципиону Эмилиану и его друзьям.
Среди ценностей римского общества очень большое место занимала свобода (libertas), присущая римскому народу, которая наряду с другими качествами римлян и божественным покровительством обеспечивала им власть над миром. Свобода была тесно связана с согласием (concordia), под которым подразумевалась совместная деятельность всех сословий и граждан Рима, их единодушие в укреплении величия государства. Воплощением согласия являлась гармония сената и народа во всей деятельности. Отсюда и официальная формула «народ и сенат римский». Народ и сенат воспринимались в некоем единстве, которое и обеспечивало победу во внешних делах и свободу во внутренних. Нарушение этого согласия в пользу какой-либо группировки, сословия или отдельного лица ведет к нарушению свободы и установлению царства (regnum), или тирании. Чрезмерное обогащение отдельных сенаторов и разорение крестьян как раз и вело к нарушению «согласия сословий», представляя, таким образом, прямую угрозу величию римского народа.
Один из членов кружка Гай Лелий попытался даже выразить озабоченность сложившимся положением в законопроекте, улучшавшем положение крестьян. Возможно, он предлагал восстановить старинный закон Лициния-Секстия, согласно которому никто не мог иметь на «общественном поле», официально принадлежавшем всему Риму, земли больше 500 югеров, т. е. 125 га. Этот закон не был отменен, но уже давно не выполнялся. Именно на «общественном поле» находились и имения богачей, в своей совокупности намного превышавшие законный лимит, и мелкие участки крестьян, терявших и эти земли. Сенат, однако, воспротивился предложению Лелия, и тот взял его назад, не желая ссориться с сенатом, ибо такая ссора явно нарушала равновесие в обществе. Однако другой член кружка — шурин Сципиона Тиберий Семпроний Гракх — решился на ссору.