Усиливая тенденции к рецентрализации, которые в этот момент вышли на первый план внутри и вокруг Комиссариата по делам национальностей Иосифа Сталина, советская власть, хотя и казалась прочно установленной в городах Хива, Бухара и Ташкент, на огромном субконтинентальном пространстве Средней Азии - от горного востока, вокруг Ферганы, до туркменских степей на западе - была далеко не безопасной. По всему региону (а иногда и за границами Персии и Афганистана) скрывались относительно небольшие, но, казалось, неистребимые группы партизан, которых советское правительство называло басмачами ("рейдерами", что имеет оттенок "бандиты"). Лидеры этих групп обычно формулировали свою оппозицию советизации Центральной Азии в религиозных терминах, но находили поддержку не только среди коренного мусульманского населения, но и среди русских поселенцев, которые обнаружили, что их только недавно установленные претензии на землю и воду в этих засушливых землях находятся под угрозой из-за обычной ультрабольшевистской экономической политики, проводимой недавно установленными советскими властями в приграничных регионах.
* * *
Басмачи и советская борьба с этими повстанцами - хотя до сих пор им уделялось много внимания, после того как вторжение СССР в Афганистан в 1979 году спровоцировало новые поколения мусульманских партизан на активные действия, - вновь стали объектом внимания ученых на Западе, но еще ждут своей окончательной истории. Однако ясно, что басмаческие восстания прошли через ряд относительно четких хронологических фаз; и что, хотя они разыгрывались в одном из самых отдаленных уголков бывшего имперского пространства, они, тем не менее, имели значительные международные масштабы. Более того, в одном из первых исследований этого феномена было высказано предположение, что "в истории освободительной войны Туркестана басмачей следует рассматривать не только как простое восстание, но и как вооруженную гражданскую войну против советского господства". На самом деле движение было более разобщенным и менее единым, чем это можно предположить, но операции басмачей, безусловно, следует рассматривать как составную часть более широких гражданских войн того периода и, конечно, они были чем-то большим, чем вспышка случайно синхронизированных повстанческих движений. Действительно, подобно тому, как мы видели, что восстание 1916 года в Средней Азии можно рассматривать как начальный этап "русских" гражданских войн, сражения Красной армии против басмачей можно рассматривать как их завершение. Считается, что в ходе этих последних сражений "русской" гражданской войны, которые продолжались еще долгое время после 1921 или 1922 года, погибло 574 000 красных солдат по сравнению с примерно 50 000 среди повстанцев, а голод и болезни стали причиной еще нескольких сотен тысяч смертей.
На первом этапе восстаний, с начала 1918 года (хотя очевидно, что корни движения уходят в антироссийские восстания 1916 года), были созданы басмаческие отряды численностью до 30 000 человек, выступавшие против свержения Кокандской автономии советской властью, многие из которых действовали от имени (и при поддержке) бухарского правителя Саид-мира Мухаммеда Алим-хана. Среди самых крупных из них была группа под командованием Мадамин-бека. К лету 1920 года эти силы, первоначально союзные с антибольшевистской (и преимущественно русской) Ферганской крестьянской армией К.И. Монстрова, установили контроль над богатой (но традиционно консервативной и исламски благосклонной) Ферганской долиной на юго-востоке Туркестана, противостоя туркестанской Красной армии, базировавшейся в Ташкенте, и связанным с ней силам недавно провозглашенных Хорезмской и Бухарской народных советских республик. Тем временем армия свергнутого бухарского эмира под командованием Мухаммада Ибрагим-бека сковывала действия Красной армии в окрестностях Бухары и в Гиссаркской долине до 1923 года. Однако с 1920 по 1921 год советские войска отвоевали часть территории, сочетая концентрированные и тяжелые военные наступления (теперь, когда их белые противники были на грани поражения, а железнодорожные пути в Ташкент были открыты из Оренбурга и Красноводска), в одном из которых погиб Мадамин-бек, и политические, экономические и религиозные уступки, включая возвращение местному населению имущества, принадлежащего духовенству (вакф), и разрешение на деятельность религиозных школ и судов. Этого, вместе с новыми торговыми свободами, предложенными НЭПом (в регионе, который, будучи хлопководческой моноэкономикой, испытывал серьезные экономические трудности во время изоляции от своего главного покупателя, России), было достаточно, чтобы привлечь на свою сторону часть населения - или, по крайней мере, гарантировать его нейтралитет в борьбе между красными и басмачами. Тем не менее, на этом этапе советское правительство, а тем более местное командование Красной армии, всегда затруднялось понять или даже правильно определить причины восстания против них, но проявило некоторую изобретательность в открытии нового "фронта" против своих противников, используя в своих интересах напряженность между полами в строго патриархальных мусульманских обществах Центральной Азии. Здесь, таким образом, можно говорить о гражданской войне между полами.