Тем временем на юге Буденный окончательно оставил осаду Львова 31 августа 1920 года и в течение последующих дней был разбит польской кавалерией в битве при Комарово (Комарув) - величайшем кавалерийском сражении со времен Наполеона и, по сути, последнем значительном кавалерийском сражении двадцатого века. В какой-то момент 1-я кавалерийская армия была полностью окружена противником, но ей удалось прорваться через польские линии и уйти на восток. Однако она не смогла перегруппироваться и временно перестала существовать как значимое подразделение: 5 сентября был сдан Грубешов, а 18 сентября 1920 года - Ровно. К концу того же месяца польские войска достигли реки Служа (Случа) - линии, которую удерживала Красная армия до начала Варшавского наступления. Вскоре после этого разрозненные силы Буденного, потеряв тысячи людей и лошадей, были вынуждены полностью отойти с фронта, но не раньше, чем красные казаки 1-й Конной армии пополнили свой и без того печально известный список зверств против гражданского населения в прифронтовой зоне. Предсказуемо, учитывая казачьи традиции, главными объектами их нападений стали евреи, судьбу которых в "русских" гражданских войнах мы должны рассмотреть здесь. Ведь, как справедливо утверждает автор одного из последних исследований этого периода, "без еврейского вопроса нет истории революции".
* * *
После разделов Польши в конце XVIII века и сопутствующей миграции границ Российской империи на запад евреи занимали видное место на западных окраинах бывшей Российской империи (в царские времена это была принудительная сегрегация "Палеопоселений"). Хотя, согласно переписи 1897 года, евреи составляли всего 4,13 процента населения империи, в таких городах, как Ровно и Белосток (место печально известного погрома в июне 1906 года, который помог закрепить само слово в английском языке), например, трое из четырех жителей были евреями. Во время революции и гражданских войн евреи в этих регионах подвергались страшному насилию, причем со всех сторон. Тройная трагедия евреев Палеи заключалась в том, что местные украинские, польские и белорусские крестьяне презирали их как мнимых ростовщиков, эксплуататоров, торговцев и спекулянтов, и что этот профиль удивительно точно совпадал с профилем буржуазных "врагов социализма", обозначенных большевистской пропагандой, а для белых они были антиправославными инородцами и большевиками. По мере того как 1-я Конная армия обходила (и прочесывала) эту территорию, сочетание "красный" и "казак" в своем дополнении оказывалось, таким образом, потенциально жестоким и кровавым коктейлем. Не нужно далеко вчитываться в рассказ Исаака Бабеля о польской кампании Буденного, чтобы найти такие наблюдения, как:
Так случилось, что я поселился в доме рыжеволосой вдовы, от которой пахло горем и вдовством... Прямо под моим окном казаки пытались застрелить старого серебробородого еврея за шпионаж. Старик издавал пронзительные крики и пытался вырваться. Тогда Кудря из пулеметного отделения схватил его за голову и сунул ее под мышку. Еврей перестал кричать и встал на ноги. Правой рукой Кудря выхватил кинжал и осторожно, не забрызгивая себя, перерезал старику горло.
Однако и польские войска, как свидетельствуют многочисленные очевидцы, были слишком способны на антисемитское насилие. В одном из ранних отрывков своей замечательной книги "Красная кавалерия" Бабель мучается от кошмаров ужасного насилия в очередном штетле. Его будит хозяйка:
"Добрый господин, - сказала она, - вы кричите во сне и ворочаетесь. Я постелю вам в другом углу, потому что вы толкаете моего отца".
Она подняла с пола свои тонкие ноги и округлый живот и сняла одеяло со спящего. На спине лежал старик. Горло его было разорвано, а лицо рассечено надвое; в бороде, словно комок свинца, свернулась голубая кровь.
"Господин хороший, - сказала еврейка, встряхивая пуховую перину, - поляки перерезали ему горло, а он их умолял: "Убейте меня во дворе, чтобы моя дочь не видела, как я умираю". Но они поступили так, как им было удобно. Он скончался в этой комнате...