Поясняю всем, кто еще не знает: доктор Люси Рат - мышка.
Ну, не настоящая мышь, конечно, а очень похожее на нее существо. Разумное, естественно, даже слишком. Размер, правда, подкачал. Таких крупных мышей в природе не бывает, а до крысы не доросла.
В свое время нам вместе довелось немало поколесить по здешним дорогам и пережить всякого - хорошего и не особенно. Я настолько привык к ее внешности, что давным-давно воспринимаю ее просто как отличного врача, надежного товарища и-не удивляйтесь - симпатичную женщину, не лишенную, впрочем, известной зловредности характера.
Люси высвободилась из моих объятий, подергала носиком.
- Фу, противный! Весь халат измял!
Спрыгнув на сиденье вездехода, критически изучила меня от макушки до пяток.
- Вижу, к свиданию с дамой ты подготовился как должно. Хвалю. Но вот рубашку надень другую.
- Почему? Она же совсем новая.
- А потому. Бригадные ценности куда девать будешь? В наличествующий на данном одеянии карман не поместятся.
- Наркотики помещаются. Кошелек - тоже.
- Это все фигня. Самая большая драгоценность вовсе другая.
- Какая?
- Доктор.
Пачка перевозочных нарядов толщиной в три кирпича тяжко рухнула на стол, извергнув облако пыли.
Диспетчерская служба, узрев итоги моих трудов, в голос застонала, перемежая жалобы на невозможность переписать все это в журнал перевозок громким чиханием.
Старший диспетчер Лизавета, оскалив шестидюймовые клыки и плотоядно улыбаясь, заявила:
- Ничего, им тоже мало не покажется, - и протянула мне зажатые в острых когтях координаты только что принятого ей вызова.
Патрик, разводя конечностями, как завзятый рыбак после поимки малька кильки, что-то втолковывал начальнице. Углядев листочек в моей руке, он полез в кабину, воткнул на место ключ зажигания. Рат окинула меня быстрым взглядом.
- Переоделся? Добро, поехали.
И, цепляясь коготками за ткань халата, полезла по мне в нагрудный карман.
ГЛАВА ПЯТАЯ
За воротами базы, едва перескочив на очередную унылую и разбитую бетонку через трясины, мы притормозили, заслыша в небе быстро приближающийся неровный треск. Вскоре увидели и его источник - странно скособочившийся бело-красный вертолет линейного контроля "Скорой", поминутно клюя носом, заходил по ветру для посадки на крышу станции.
- Чудно он как-то летит, - обратил внимание Патрик, - вконец пилоты перепились, что ли?
- Вроде не водилось за ними такого, - покрутила носом наша мышедоктор, - ну, да все когда-нибудь случается впервые. Ладно, нам-то что за дело? Поехали.
Водитель потянулся к рычагу передач, но в этот момент рация прямо-таки взвыла:
- Психи один-девять, немедленно ответьте Зениту. Я с ленцой потянул к себе трубку:
- Один-девять слушает, Зенит.
- Где находитесь?
- В двух шагах от ворот.
- Срочный возврат на базу!
-Угу.
- Пауль-Борис один-девять, - надрывался Лизин голос, - как поняли Зенит? Экстренный возврат!
- Да поняли, поняли. Едем.
Патрик на самом деле уже мучил коробку и сцепление, маневрируя на узкой сухой полосе в попытках развернуть автомобиль, не съезжая в топкую грязь.
- Что еще им надо? - недоумевал он.
- Должно, забыли что-нибудь, - предположил я.
- Что бы?
- Да уж не сомневайтесь, ничего хорошего, - заверила нас начальница.
Вертолет почему-то не сел на крышу базы, предпочитая приземлиться посреди двора. При ближайшем рассмотрении стало ясно почему - на заднем борту и хвосте его торчали рваные лохмотья металла, оторванные попаданием чего-то посерьезнее, чем камень из рогатки. Правая стойка шасси подломилась, отчего аппарат стоял на земле не менее криво, чем летел по воздуху. Часть стекол пилотской кабины мутна от трещин. Схлопотал где-то...
Я не смог подавить в себе подленькую радость при мысли о том, что ремонт винтокрылой машины займет, как пить дать, порядочно времени, и из двух супостатов, отравляющих нам жизнь, по-над головами останется мотаться только один.
Мне до сих пор не приходилось нарываться, но страшных историй о том, как, задержавшись у лавочки купить сигарет, коллеги оставались без половины зарплаты, наслушался немало. Впрочем, по тем же слухам, к нашим дурацким бригадам линейный контроль цепляется значительно меньше. Что с нас взять? Психи - они психи и есть.
Народ, собравшийся вокруг вертолета, гудел, что-то обсуждая. Надо всеми возвышалась массивная фигура старшего врача, приплясывающего от нетерпения.
Узрев наш вездеход, Павел Юрьевич бросился к нему и сунул в окно бумажку:
- Езжай скорее. Тебе по пути. Придурки твои не помрут. Давай, давай.
- Да что там такое?
- Наши в авто попали. Насчет пострадавших неясно - там какой-то конфликт с военными. Контроль заметил это дело с воздуха, хотел разобраться, только им не дали. Видишь, сами чуть ноги унесли. - Он указал на изувеченное оперение вертолета. - Ну, пошел, не задерживайся!
- А если что?
- Начнешь оказывать помощь и вызовешь подмогу на себя. Тебя учить надо? Вперед!
Я зевнул безрадостно:
- Поехали, Патрик, на халтуру.
За поворотом дорога резко поднималась в гору. Прямо под горой - машина "Скорой помощи", над которой глыбой навис пятнисто-зеленый грузовик со сдвинутой назад гармошкой брезентовой крыши. Тяжеленная рельсина могучего бампера с закрепленной сверху лебедкой глубоко вмялась в белый капот, перебив пополам нарисованный на нем крест.
Выпрыгиваю, не забыв предварительно коснуться кармана - начальница на месте. Выхватываю из салона ящик, осматриваюсь. Явно пострадавших не видно. В автомобиле наших коллег - тишина. Вокруг бродит, скребется в него молоденький розовощекий лейтенантик - только-только из училища.
Поодаль, вольготно расположившись на траве и обнявшись, десяток солдат, красномордых от бани и обильной выпивки, раскачиваются из стороны в сторону в такт выводимой чьим-то пьяным голосом песне:
Мы убиваем, нас убивают
Наши желанья не совпадают.
Часто простое кажется сложным,
Выстрелить первым
вдруг невозможно.
В этом вертящемся мире поганом
Каждая сволочь ходит с наганом,
Вот и стреляешь, хочешь не хочешь,
Сразу не выстрелишь - пулю схлопочешь.
Мотив знакомый. А вот слова... Нетрезвый хор во всю силу молодых глоток подхватил припев:
Так что не думай, как будет лучше,
Первым не выстрелишь - пулю получишь.
Подхожу к солдатне, рявкаю изо всей мочи:
- Отставить!
Заткнулись. Вытаращились, не слишком уразумев, кто это им веселиться мешает.
- Докладывайте.
Один из солдат, постарше, не совсем еще пропивший понятия о дисциплине, поднялся, покачиваясь.
- Ну, в общем, это, сэр. Тут мы в них въехали, дак летёха девчонкой попользоваться хочет, а она, вишь, заперлась. Мы предложили - сейчас враз выковырнем. Не хочет, дурило. Сама, говорит, дать должна. Молодой...
- Медики пострадали?
Вояка вгляделся в меня, нахмурился:
- Слышь, а ты кто есть-то? Что-то я не догоняю, ты наш или ихний? Тачка вроде армейская, а зачем тогда халат?
- А чтоб ты спросил, - парировала вылезшая на мое левое плечо Люси.
- О, крыса! - вытаращил глаза солдат.- Откуда взялась?
-А меня нет, милый, - ласково пропищала Рат, - я тебе спьяну мерещусь.
Собеседник вылупил глаза, некоторое время тупо таращился на мою начальницу и, мутно кивнув, опустился обратно в траву
Я двинулся к офицеру. Тот, заметив мое приближение, глупо улыбнулся и выдал фразу, звучавшую в переложении с нецензурного языка на общепринятый, как классическая цитата из Швейка:
- Вот ведь проститутка, не хочет спать со мной.