Хрустнула ветка. Насторожился дрозд. Замер мой сосед. Неужели улетит?
«Дикс-дикс-дикс? Дикс-дикс-дикс?»
Точно спрашивает: кто там? Кто идет? Что случилось?
Беспокоится дрозд. В одну сторону поглядит, в другую посмотрит. И все покрикивает.
— Что за история? — шепчет сосед. — Кто там еще его пугает?
«Дикс-дикс-дикс! Дикс-дикс-дикс…»
Толкутся комары над водой, шуршат крылья стрекоз, квакает лягушка. Сыростью тянет от воды. И мы двое — в кусту. Уставились в одну точку — на черного дрозда — и мерим глазами: далеко ли еще ему до сети. Две точки — дрозд и сеть. Скоро ли они сойдутся в одну? А сойдутся — хлопнет сеть.
Дрозд, лети скорей! Мы устали ждать!
«Пюииииииить!» — пискнула и взлетела пичужка. Вздрогнул сосед, вздрогнул я, завозился-забеспокоился дрозд. Все трое насторожились.
Повел я глазами кругом и…
Ах, что я увидал! Там, сзади нас, в лесу. Только бы сосед мой не шевельнулся, не увидал. Да нет. Он замер — ведь дрозд у самой сети. Не до леса теперь моему соседу.
А там в лесу…
Что дрозд! Пусть десяток дроздов запрыгает около сети — что мне до них! На сотню самых черных-расчерных дроздов не променяю я того, что увидал позади.
Там, среди густой заросли кустов, среди елок и папоротников, там, в потемневшем вечернем лесу… голова… Прелестная голова с большими ушами… Голова молодого лосенка.
Большие черные глаза уставились на нас — а может, и не на нас… Весь замер, насторожился лосенок. Смотрит на озеро…
Лосенок… Это он испугал тогда дрозда, это под его ногами хрустнула ветка, это он согнал пичужку.
А тут — дрозд под сеть летит. Дрозд и лосенок… На кого смотреть? Если бы можно было — одним глазом на дрозда, а другим на лосенка!
Зашевелились листья, раздвинулась зеленая стена… Вторая голова показалась. Голова лосихи. Да что же это? Лосенок, лосиха и дрозд. И все — сразу.
Толчок в бок. Взглянул — и тут же мелькнула сеть, взметнулся и забился дрозд в веревочных петлях.
— Тут! — крикнул сосед.
Тррррррр… — затрещали кусты. Убежал лосенок… убежала лосиха. Кинулся сосед к сети, схватил дрозда. Дрожит весь, руки трясутся.
— Вот… попался… — Зубы стучат у него, словно в мороз.
Зажал дрозда в кулаке, держит крепко-крепко… Не задушил бы!
— Вот… возьми… ниткой крылья ему перевяжи… сумеешь? — бормочет.
Сумею ли? Не знает мой сосед, сколько я птиц переловил, сколько крыльев перевязал! Что же, пусть и не знает!
Перевязал я крылья дрозду, чтобы не так он бился в клетке. Посадили мы его в лукошко с холщовым верхом.
Вот и поймали дрозда. Черного дрозда. Рад сосед. Руки дрожат. Стал крутить папиросу — всю махорку рассыпал. Не слушаются руки. Так уж рад он…
И я рад. Дрозду? Нет! Лосенок — вот почему я рад. И сосед мой не видал лосенка, дрозда поймал. Значит, уйдет теперь отсюда.
— Ну, я пошел. Легкая у тебя рука, — говорит мне сосед. — Повезло мне с тобой.
— А кто ворчал, когда я пришел?
— Что ж, дело такое… — улыбается сосед. А руки все еще дрожат, да и весь он трясется словно в лихорадке.
Эх и рад же он дрозду! Ну, словно невесть что получил — так рад.
«А вдруг он и завтра сюда придет? — мелькает у меня мысль. — Придет и увидит лосенка. Как же тогда?»
— Завтра за другим придешь? — спрашиваю. Нужно же мне узнать, будет ли он здесь по вечерам еще сидеть иль нет!
— А зачем? Второго дрозда здесь нет, некого ловить больше.
— Может, рыбку поудим? — смеюсь. А сам думаю: «Не придет он больше, не придет… А я приду…»
— Какая тут рыба! Решетом ее только ловить или штанами. Нет здесь путной рыбы. Мелюзга одна.
Вот и хорошо. Завтра, послезавтра и много, много дней впереди… Я буду здесь один. Может, и лосенка опять увижу. И никто не помешает. «Бинокль не забыть», — мелькает в голове.
— Ну, прощай, — спешит домой птицелов. — Вот я и с дроздом. Приходи по зиме — послушаешь, как он засвистит.
— Плыть-плыть-плыть? — смеюсь.
— А что ж? Плохо ли…
На лугу, поросшем высокой, сочной травой, пасется стадо буйволов. То и дело они обмахиваются хвостами, стараясь освободиться от садящихся на них мух, оводов и слепней, чуть не тучами носящихся в воздухе. Иные даже по земле валяются, раздраженные назойливыми насекомыми. Ничто не помогает. А тут еще и клещи, присосавшиеся к коже. Чешется, зудит кожа.
Мучаются бедные животные. В воду залезают чуть ли не по уши, но и это помогает мало. Да и не пробудешь весь день в воде.
Стайка небольших, скромно окрашенных птиц, величиной со скворца, пронеслась над стадом. Повернула обратно. Спустилась.