Несмотря на темноту, она не сомневалась, что это была Эльса Карлстен. Ей показалось, что та не заперла за собой входную дверь. Возможно, тот, кто живет в одном доме с самим злом, не боится спать с открытой дверью. Неужели все так просто? Неужели Бог все-таки есть и указывает путь тому, кто готов его увидеть?
Какое-то время она колебалась. Потом подошла к двери, тронула ручку, открыла и бесшумно вошла. В узком темном коридоре пахло стиральным порошком и старым тряпьем. Она постояла, прислушиваясь. Было тихо. Видимо, Эльса легла спать.
Дыхание ее участилось. В ушах зашумело. Она была в доме, где над бедной женщиной много лет издевался ненавистный муж. Она прошла в соседнюю комнату, заставленную диванами, креслами и шкафами, и собиралась пойти дальше, когда увидела чудовище.
Оно сидело на стуле, поджав хвост, готовое вцепиться в горло незваному гостю. В открытой пасти виднелись острые желтые зубы. Шерсть — короткая и черная, как у медведя. Огромная собака смотрела на нее не мигая. Она проглотила крик. Посмотрела собаке прямо в глаза и поразилась мастерству, с каким она была изготовлена. Только отсутствующий взгляд выдавал чучело, набитое опилками. Еще секунду назад она могла поклясться, что собака живая.
За это время глаза успели привыкнуть к темноте. Она оглянулась по сторонам. Чучела были повсюду — на полках, на диване, на полу, на стульях. Они выпускали когти, разевали пасти, расправляли крылья. Вся комната была заполнена чучелами животных: кошек, собак, белок, лис… какой-то дьявольский зоопарк смерти. И все они пристально смотрели на нее мертвыми глазами. Она содрогнулась от отвращения. «Представь, что ты в зоологическом музее, — сказала она себе, — там же тебе не бывает страшно». Но одно дело видеть такое в музее, и совсем другое — здесь. Коллекция трупов животных в обычной гостиной наводила на мрачные мысли. По спине у нее побежали мурашки.
И тут она услышала вопль, донесшийся из глубины дома. Голос человека, оравшего «Эльса!», не был сонным. Она поспешила спрятаться за дверь. Фантастичность происходящего вызывала истерический смех, и он рвался из груди, но она сумела его подавить и вжалась в стену, слушая, как Эльса пытается успокоить мужа, который на весь дом вопил, что «хочет поссать». Крики приближались, и скоро она различила в темноте два силуэта, по-видимому, направлявшиеся в туалет.
Она уловила запах мочи и разглядела наконец Эльсу, согнувшуюся под весом опиравшегося на ее плечо мужчины в старом халате и пижамных штанах. Запах был отвратительный — он описался по пути в туалет. Она почувствовала, что ее вот-вот стошнит, и заставила себя думать о розах и духах. Эльса же продолжала тащить мужа в туалет со словами: «Осталось еще немного, еще чуть-чуть».
— Я ни хрена не вижу, тупая корова! Что ты, черт тебя подери, задумала! Я же велел тебе отвести меня в туалет! В туалет…
Она услышала звук льющейся воды. Через минуту Эльса с мужем вышли из туалета и исчезли в спальне. Снова послышались крики и ругательства. Эльса успокаивала мужа. Потом раздался скрип кровати, и через пару минут — храп и что-то похожее на сдерживаемые рыдания.
Она подождала еще. Потом на запах двинулась к спальне. Приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Бесформенная туша в кровати. Вонь мочи и перегара. Рядом с тушей — хрупкая фигурка под одеялом. Груда одежды, брошенной на пол, рядом несколько вещей, аккуратно разложенных на стуле. Черное и белое.
Она подошла ближе и посмотрела на морщинистое лицо, набрякшие веки и мокрый рот. Все вдруг показалось таким простым и понятным. Большая подушка на стуле словно приготовлена специально. Она накрыла ею вонючее храпящее лицо и надавила. Она не ожидала сопротивления, поэтому ее напугало то, с какой силой он начал дергаться и махать руками. Пальцы впились ей в руки, и ее чуть не стошнило от страха и отвращения. В панике она всем телом легла на подушку и спустя какое-то время почувствовала, что мужчина затих. Вся мокрая от пота, она выпрямилась на дрожащих ногах и поразилась тому, как ей удается сохранять спокойствие. Она убрала подушку, и увиденное не вызвало у нее истерики. «В каждой смерти есть что-то смешное», — подумала она, вспоминая росписи в одной из церквей в Риге. Расправила подушку и положила ее обратно на стул. Она уже собиралась уходить, когда почувствовала на себе чей-то взгляд, — на нее смотрела Эльса Карлстен.
Время остановилось. Потом она повернулась и вышла из спальни. Закрывая за собой входную дверь, подумала, что эти туфли — не такая уж неудачная покупка. Они помогли ей сделать доброе дело. Она вспомнила, что французы называют оргазм «маленькой смертью». В данном случае все было наоборот. Смерть Ханса Карлстена стала для нее «маленьким оргазмом».