* * *
Пусть ни один из богов не дает мне той пищи, какую
Ты с наслаждением ешь, Эрасистрат, за столом!
Боль от нее в животе; уж лучше совсем не обедать:
Дети врага моего пусть эту гадость едят!
Голод согласен терпеть я, как прежде, но пусть не придется,
Уподобляясь скоту, быть на пиру у тебя.
НА ПОДАГРУ
Нищий, богиня, противен тебе, ты смиряешь богатых;
Знаешь всегда и везде, как беспечально прожить.
Нет тебе радости большей, как в ноги забраться чужие,
Впрочем, оружье и сок мирры приятны тебе;
Радует свежий венок и влага авзонского Вакха, —
Этого ты никогда у бедняка не найдешь.
Вот почему избегаешь ты бедности скудной порога
И веселишься, войдя в ноги и в дом богача.
* * *
С зобом своим Диофант никогда не нуждается в лодке,
Даже тогда, когда он должен залив переплыть.
Но, положив на свой зоб всю поклажу, поверх на нее он
Ставит осла и плывет, все паруса распустив.
Да, незаслуженно в море сопутствует слава Тритонам,
Если совсем, как Тритон, плавать умеет зобач.
* * *
Никона нос крючковат и чует вино превосходно;
Только не может узнать сразу, какое оно.
Этого с носом своим он и за три часа не узнает,
Ибо на двести локтей нос выдается вперед.
Нос величайший! И, если наш Никон ручей переходит,
Носом, как будто крючком, ловит он маленьких рыб.
* * *
Волосы крась, если хочешь, но старости ты не закрасишь.
Снова разгладить тебе этих морщин не дано.
Так перестань наконец лицо притираньями мазать:
Вместо лица у тебя стала личина теперь.
Что ты стараешься? Брось! Ведь все притиранья не в силах
Старой Гекубе опять юность Елены вернуть.
* * *
Мудрость какая на деле у киника (с палкою был он
И бородой), показал нам превосходно обед.
Киник, усевшись за стол, от редьки, бобов воздержался,
Ибо, как он пояснил, доблесть — не раб живота.
Стоило только ему белоснежную матку увидеть,
Мигом был ею смущен хмурый кинический ум.
Тут, вопреки ожиданью, он просит ее и съедает,
И говорит, что она доблести не повредит.
* * *
Волосы — ум у тебя, когда ты молчишь; заболтаешь, —
Как у мальчишки, в тебе нет ни на волос ума.
* * *
Демона много болтавший, вонючий изгнал заклинатель,
Но не заклятьями, нет — только зловоньем своим.
* * *
Моешь индуса зачем? Это дело пустое: не сможешь
Ты непроглядную ночь в солнечный день обратить.
* * *
Трезвым в компании пьяных старался остаться Акиндин.
И оттого среди них пьяным казался один.
* * *
Если ты думаешь, что с бородой вырастает ученость,
То бородатый козел есть настоящий Платон.
* * *
Если ты скор на еду, но вял и медлителен в беге,
Ешь ты ногами тогда, рот же для бега оставь.
* * *
Лампу глупец погасил, терзаемый блох легионом,
И объявил им: «Теперь вам не увидеть меня».
* * *
Ты, живописец, берешь только облик вещей, но не в силах
Так написать, чтоб могли краски твои зазвучать.
Если увидел ты грудь, и плечи, и плешь, и дивишься,
Кто это — спрашивать брось, это — плешивый дурак.
* * *
Бит стал софистом — дивлюсь: он мыслить не в силах и даже
Так говорить, чтобы все поняли речи его.
* * *
Белую легче ворону найдешь, черепашек крылатых,
Чем в Каппадокии всей путного ритора ты.
* * *
Эхо гранитную, Пана подругу, ты видишь, приятель.
Звуки и голос она любит назад возвращать.
Всех голосов отраженье она, пастушья забава.
Слово скажи и, его снова услышав, уйди.